– Хорошо, хорошо. – Мелия глубоко вздохнула.
Он начал перечислять. Во-первых, он хотел всех свозить на охоту. Мелия прекрасно знала, что большинство родственников – люди, придерживающиеся экологичного образа жизни, многие из них пробовали вегетарианство, и не особо любили охоту, но Гафальд хотел поохотиться с семьей как минимум раз в каждом месяце. Также он настаивал, чтобы на мероприятия покупали алкоголь, и желал, чтобы каждый с ним поднял по бокалу. Мелия сама уже давно не пила, поэтому это решение ей было в тягость. К тому же у Роя с алкоголем все было еще сложнее – он только-только завершил программу отказа от него, и один бокал мог все испортить.
Но черт с ним, с алкоголем. Мелия надеялась, что за эти годы Гафальд забыл, как он мечтал в детстве, чтобы все его дети пошли по тем дорогам, которые он им выбрал, но, к сожалению, он ничего не забыл. Он пожелал успеть увидеть, как Мелия реализуется как ведущая спортивных новостей, хотя она ненавидела выступать публично. Но так и быть, она согласилась устроиться в ближайшее время в подобную компанию, и в концу отцовского срока порадовать его авторской трансляцией.
В Рое Гафальд видел несостоявшегося начальника цеха, хотя тот по жизни никак не был связан с работой на заводе, все же Гафальд упрямо хотел это засвидетельствовать.
Что странно, он не так на этом настаивал. Он постоянно повторял “только если вы сами этого хотите”, но неуклонно стоял на том, что чего-то другого он не хочет видеть. И Мелия просто морально не могла отказать бедному на смертном одре, так сказать. Ведь скоро он их покинет. Мысли об этом мгновенно образовывали слезы в уголках ее глаз, поэтому она не только сама решилась участвовать в его программе, но и созвонилась с сестрами и братьями, и договорилась, чтобы каждый также согласился. Отказалась только тетя Гала, сестра Гафальда, чем очень сильно напрягла всех остальных.
Однажды вечером двадцать восьмого апреля, когда во всем доме выключили свет, Мелия и Рой обнялись в супружеской кровати и начали целоваться. В дверь постучал и почти сразу же вошел Гафальд, махнув рукой, мол “не смущайтесь”. Он так и оставил свет выключенным, подошел, прилег рядом с Мелией и поцеловал ее в макушку. Кровать освещала только небольшая лампочка из закоулка коридора. Мелия с Роем так и лежали, как застывшие статуи, даже забыв расцепить пальцы на сплетенных руках. Гафальд расчувствовался, перелег на спину и стал пространно говорить: