Хочешь – пей и не трудись,
Ходи в церковь осторожно
До упаду там крестись.
Хочешь – будь богатым подлым,
Хочешь – честным и бомжом,
Тощим, пьяным и голодным,
По щелям живи ужом.
Не воруй, брат, понемножку,
Тебя схватят опера,
Эту мелкую рыбёшку,
Закрывают в лагеря.
Крупный вор теперь в почёте,
Кто страну обворовал,
Бизнесмен успешный вроде –
Вроде он и не украл.
Обывателю России
Как-то в общем всё равно,
Кто из них собой красивей,
Все они одно дерьмо.
1995
***
На теле выросла короста,
Её убьёт одеколон.
А Чингисхан был крохотного роста,
Чуть выше был Наполеон.
И невысок был душка Сталин,
И невысок был голубой Ежов,
Но все характером из стали,
И наломали много дров.
Какого роста был Япончик,
Какого роста был Махно,
Любимый их одеколончик,
Нам как-то, в общем, всё равно.
Но есть на всех одна примета,
У них характер злой-презлой,
Кто на пути – сживут со света,
Колун и молот пробивной.
Но вот большой идёт детина,
Под лобом добрые глаза,
Вино несёт из магазина,
А лучше бы ему овса.
Вот так же Ельцин был большого роста
И столько сделал нам вреда.
Осталась чёрная короста,
Куда девалась красота.
И, значит, дело тут не в росте,
А в совести, душевной чистоте,
В уме и мудрости без злости,
В поступках добрых, красоте.
Пусть будет наш руководитель,
Пусть хоть до неба или с ноготок,
Но чтоб был мудрый, как учитель,
Сгорал для нас в свой президентский срок.
2000
***
Я жил среди шакалов,
Играя в поддавки,
Среди пустых бокалов,
Без зависти – тоски.
Я добрый от рожденья,
Старался угождать,
Ждал слова одобренья,
В ответ – мать-перемать.
Вот так моя Россия,
Жила тогда страна,
Свята её миссия,
И сгинул Сатана.
Пришел другой правитель,
Он Богом послан нам,
От сна освободитель,
Закончился бедлам.
2000
***
Уходит фронтовое поколенье,
Живая память тех времён,
Свидетели людских явлений,
Не знает мир всех их имён.
Лишь остаётся память в вечной книге,
Кино, спектаклях да стихах,
Улягутся волнения, интриги,
Слова те будут жить в веках.
В историю уйдут великие события,
Подкрасятся и сгладятся углы,
Заменятся гнилые перекрытия,
И станут светлыми те пройденные дни.
Останется лишь копия столетья,
Чуть-чуть похожая на прозу бытия,
Борьба за истину в эпоху лихолетья,
Не опрокинулась в шторма ладья.
Увидит нас потомок на экране,
Посмотрит на лихого дикаря –
Стихия, буря в маленьком стакане –
И скажет: «Жили предки дурно, но не зря».
2015