– А вы всегда… всегда… всегда… – выдавила я, потому что, в отличие от некоторых, не очень-то умела ругаться с людьми. Я всегда спотыкалась на этом и в конце концов начинала по-детски плакать, потому что нужные слова не приходили мне в голову в нужное время. Я была в спорах полной неумехой, и меткие ответы придумывала только три дня спустя. – Вы всегда такой… такой…
– Всегда какой? Ну, скажите же! Выговоритесь! – приказал он.
Я резко повернула руль, развернув машину в обратном направлении, и направилась к Кобблер-стрит.
– Вы всегда такой…
– Ну же, Шерлок, вы можете, – насмешливо произнес он.
– Козел…ля! – выкрикнула я, поворачивая на Кобблер-стрит.
В машине наступило молчание. Мои щеки горели, пальцы с силой вцепились в рулевое колесо.
Когда я затормозила на подъездной дорожке у клиники, он открыл дверцу и, не говоря ни слова, побежал к приемному покою отделения неотложной помощи, неся пса на руках. Я прикидывала, не следует ли мне развернуться и уехать, но знала, что не успокоюсь, пока не буду знать, что с собакой все в порядке.
– Мама? – спросила Эмма.
– Да, милая?
– А что такое «…ля»?
«Родительская неудача номер пятьсот восемьдесят два на сегодня».
– Не «…ля», солнышко. Я сказала «тля». Тля – это такой жучок, он ест растения.
– Значит, ты сказала, что этот человек – козел и жучок?
– Да. Такой большой жучок с рогами.
– А его собачка умрет? – спросила она.
«Я очень надеюсь, что нет».
Отстегнув Эмму от кресла, я вместе с ней направилась к отделению неотложной помощи. Незнакомец стоял, уперев ладони в стойку регистратуры. Его губы шевелились, но я не слышала, что он говорит.
Женщине, сидевшей за стойкой, явно было не по себе.
– Сэр, я просто говорю, что вам нужно заполнить бланки и сообщить нам номер действующей банковской карточки, иначе мы не сможем провести процедуры по лечению вашей собаки. Кроме того, нельзя вот так входить сюда без обуви. И к тому же ваше поведение недопустимо.
Незнакомец ударил кулаками по стойке и начал расхаживать туда-сюда, ероша свои длинные черные волосы. Потом он сцепил пальцы у себя на затылке, дыхание у него было тяжелое и неровное, грудь вздымалась и опадала.
– Мать вашу, а что, похоже, будто у меня есть при себе банковская карта? Я был на пробежке, идиотка! И если ты ничего не собираешься делать, позови еще кого-нибудь, с кем можно поговорить по-людски!