– Ну ладно, – произнес наконец Таннер, меняя тему разговора. – Участок вокруг дома выглядит кошмарно. Если хочешь, я могу как-нибудь заскочить и подстричь траву, можно еще ограду поставить, чтобы тут не был такой проходной двор.
– Да нет, я, на самом деле, думала обо всем этом позаботиться сама. Я работаю неполный день, так что у меня будет какое-то занятие, пока я не найду более стабильную работу.
– Ты не думала вернуться в дизайн интерьеров?
«Вопрос недели». Я пожала плечами.
– На самом деле в прошедший год я почти ни о чем не думала.
– Полностью тебя понимаю. Ты уверена, что тебе не нужно помочь с домом и двором? Мне не так уж сложно оказать тебе помощь.
– Да, уверена. Наступает такой момент, когда нужно уже начинать самой все делать для себя, понимаешь?
– Я тебя услышал. Но я думаю, тебе следует заскочить ко мне в мастерскую в воскресенье. У меня для тебя кое-что есть.
Я улыбнулась.
– Подарок?
– Что-то вроде того.
Я похлопала его по плечу и сказала, что мы можем встретиться вечером в четверг, если можно будет взять с собой Эмму.
Он кивнул, потом спросил, понизив голос и пристально глядя на меня:
– И что для тебя тяжелее всего?
Ответ на этот вопрос был прост.
– Бывает, что Эмма делает что-то забавное, и я хочу позвать Стивена из другой комнаты, чтобы он тоже посмотрел. Но потом я вспоминаю и останавливаюсь. Самое тяжелое в том, чтобы потерять кого-то, кого ты любишь, – то, что при этом ты теряешь себя. – Я поднесла большой палец ко рту и покусала ноготь. – Хватит депрессивных разговоров. А как дела у тебя? Ты все еще встречаешься с Пэтти?
Он поежился.
– По правде сказать, мы с ней больше не разговариваем.
Я не была удивлена. От Таннера было так же сложно ожидать верности, как от Файи.
– Что ж, значит, мы просто две одинокие печальные горошины в стручке.
Он засмеялся, взял бутылку с текилой и снова наполнил рюмки.
– За нас, бедных горошин.
Остаток вечера я помню смутно. Кажется, я смеялась над чем-то совершенно не смешным, плакала над чем-то совершенно не печальным… но это был лучший мой вечер за последнее время. Когда на следующее утро я проснулась, я лежала в своей кровати, не совсем понимая, как я туда попала. Я не спала в этой постели с того несчастного случая. Протянув руку за подушкой Стивена, я прижала ее к груди, глубоко вдохнула запах хлопковой наволочки и закрыла глаза. Хотя я этого пока не чувствовала, однако невозможно было отрицать тот факт, что я была дома. Что это была моя новая нормальная жизнь.