– Я не могу ответить на вопросы, ответов на которые у меня попросту нет, – через силу разомкнув губы, все же сказала я.
На что он обольстительно улыбнулся, кривя губы, и почти ласково произнес:
– Посмотрим. Кто ставил тебе блок?
– Это пришло вместе с изменением, – ответила я, стараясь не позволить сердцу стучать чаще, тем самым выдав, что точно знаю, кто и зачем это сделал. Как он отнесется к тому, если я скажу, что Она сделала это преднамеренно, чтобы не позволить ему влиять на меня?
– Ты приняла Дар?
– Да, – все больше и больше наши разговоры сводились к форме допроса. Он пристально отслеживал мою мимику и реакции организма, не имея возможности каким-либо еще образом понять меня. Не тогда, когда знал, кто я, и рядом был Каа’Лим. – И в чем он заключается?
– Я пока не знаю, он все еще дремлет во мне.
– Вот как, – улыбка слетела с его губ, словно и не было ее там никогда. Остался лишь пристальный взгляд, направленный гораздо глубже, нежели просто на меня. – Позавтракать не прочь? – вдруг спросил он.
Чего мне стоило не фыркнуть в ответ, сказав, что это я никогда не прочь. Но все же ограничилась простым:
– Еще бы! Я ведь расту и не ела три дня!
Интересно, знала ли Она, что из-за того, что вернула его подобным образом, первое, что возникнет между нами, – это недоверие? Не симпатия, не дружеское отношение зародится в его сердце, а именно сомнение? Мне казалось, что да. Она точно знала, что где упадет семя неверия, любовь не взрастет. Как и знала, что я не смогу рассказать ему всего так сразу, просто вывалив на Лео все, что было между нами. А ведь было-то не так уж и много. Это для меня каждый наш момент имел особый смысл и значение. Как я смогу придатьему ту же значимость, облекая в простой рассказ от незнакомой женщины? Что-то типа: «Знаешь, мы целовались несколько раз, ты подарил мне праздник на день рождения и несколько раз спас»? Смешно. Все это пустые слова. А для того, кто прожил не одну сотню лет, это должно было звучать и вовсе бредово.
– Что ж, идем, – сказал он, легко оттолкнувшись от бортика, на который все это время опирался.
А это уже было что-то новенькое. С тех самых пор, как Лео пришел в себя, он ограничил мой доступ в свои покои, то есть в спальню. Я его понимала, тоже бы испугалась, если бы ко мне темной ночью приперся незнакомый мужик и полез целоваться, я хотела сказать «проверить дыхание». Но приглашение позавтракать у него приняла без задней мысли. Все же я-то не воспринимала его как постороннего.