– Да ладно тебе, – Вик не обиделся. – Мне, например, более приятна компания, а игра – это так, антураж.
Он сидел на стуле, как и Мара, но с той разницей, что за его спиной (и очень близко) нависал ряд книжных полок, одна над другой, образуя подобие книжного шкафа, и при неловком движении синяка или ссадины не избежать, тем более при внушительных габаритах самого Вика. Это худшее место за столом. Но Вик улыбался, пиво он отхлёбывал всё реже, да и курил через раз, его ничуть не трогал дёрганый Сева и скрывшийся за дымовой завесой Ганс, соседи уже выскочили из памяти, а Мара сидела рядом, и Вик улыбался. Нет, он вовсе в неё не влюблён, у них образовались (именно у них, у обоих) особые отношения, особое взаимопонимание, когда, например, стыд как комплекс (во всех смыслах) недопустимых тем и действий, столь естественный между юношей и девушкой, растворялся абсолютным доверием. Они были друзьями, кстати, Вик дружил ещё с одним человеком.
Мара помнила вышедшие карты, и сейчас на руках у оппонентов – пять треф, бубновый король и две фигуры в червях. Игра показала бубнового короля у Севы (Вик никогда не скидывал туза при наличии короля), а трефового туза – у Вика, иначе на третьем ходе он разыграл бы трефу, а не козыря. Далее, трефовый туз не в бланке, и может быть вторым (если обе червы Вика), третьим или четвёртым. Получались такие шансы: если туз второй – Мара всегда без одной, третий (вместе с трефовой дамой) – проблеск шестой взятки, а если четвёртый (опять же с дамой) – своя игра. Трефовая дама у Севы давала ему возможность перехвата, а ходить с короля, в надежде на бланковость дамы, означало пренебречь большей вероятностью. По всему получалось сниматься с последнего козыря и уповать на четвёртого туза или на снос Виком червы.
Мара откинулась на спинку стула и обратила внимание, что её краткосрочная задумчивость осталась незамеченной, поскольку Сева – главный погоняла – занялся перемещением пустых бутылок из-под своих ног в сторону Ганса, который также включился в этот занимательный процесс. Маре стало смешно: ну да, сегодня она надела старую юбку с о-очень большим разрезом (вместо обыкновенной спортивки)…
– Эй, молодёжь, хватит мои ноги разглядывать.
– Да нет, мы это… бутылки передвигаем, – Сева смутился, тогда как жёлтому лицу Ганса эмоции не опасны. Оба вернулись на место. Устроились.