– А вдруг вам не понравятся мои суждения? Ладно, не беспокойтесь. Я охотно посмотрю вашу коллекцию. И без всяких денег. Для меня это хобби.
– Правда? Ребята, куда я попал! – Петерис театрально взмахнул руками. – Вокруг сплошные альтруисты. Сандра могла бы зарабатывать на продаже картин и даже завести собственную галерею, но делает это бесплатно, да еще и приплачивает художникам. Марис бесплатно консультирует. Может, и вы, Лига, удивите меня чем-то таким? Мне даже совестно становится. Нет, правда. Объясните мне, старому цинику, зачем вы это делаете?
Сандра пригубила шампанское и мечтательно закатила глаза.
– Откровенно говоря, никогда об этом не задумывалась. Однажды меня попросили помочь, и дальше как-то пошло само собой. Считайте, это мое хобби. И оно не требует особых затрат. Я плачу за аренду галереи и фуршет, а заодно приглашаю своих знакомых. С таким же успехом я могла бы устраивать тусовки в своем доме. А с художниками у меня возникает чувство причастности. Я ощущаю, что делаю что-то полезное. Кстати, ваша мысль о собственной галерее – в ней что-то есть. Надо будет подумать. Эти художники такие веселые и забавные, как дети. И я радуюсь вместе с ними, когда что-то удается продать.
– Это же замечательно, что она делает, – вступилась за подругу Лига. – Как такое можно подвергать сомнению? Делиться с ближним – разве это не одна из христианских заповедей?
Петерис наморщил лоб.
– Возможно. Я не силен в Священном Писании. Но звучит это слишком пафосно. И с неясной мотивацией. Понимаете, о чем я?
Марис промокнул рот салфеткой и отставил бокал в сторону. Шампанское давало себя знать. Петерис, похоже, смаковал не только дорогой напиток, но и нарастающий градус разговора. Самое время вывести его на правильную стезю.
– Кстати, Сандра, о галереи. Один мой товарищ работает в риелторской компании. Кажется, они как раз занимаются общественными помещениями. Если вам действительно интересно, могу с ним познакомить. А раз уж мы коснулись заповедей… Когда-то церковь продавала индульгенции и покупателей было пруд пруди. Может быть, благотворительностью мы расплачиваемся за прежние грехи? В тайной надежде, что где-то там нам зачтется?
– А что, это идея, – Петерис довольно потер руки, и глаза заядлого спорщика азартно заблестели. – При таком посыле самой большой грешницей в прошлом должна быть мать Тереза. Так?