Рафаэлло быстро прощается в суматохе объятий и рукопожатий. Затем берет рюкзак и поворачивается ко мне.
– Я оставил файл на твоем столе вместе с инструкциями. Все будет в порядке, Жан-Люк все подробно записывал.
Жан-Люк Бернас. Французский доктор, погибший на льду два месяца назад. Причина, по которой я здесь.
– Спасибо, – говорю я автоматически. – Я надеюсь, с твоим сыном все будет хорошо.
Рафаэлло кивает, а затем исчезает. Сандрин поворачивается и уходит без единого слова.
Настроение окончательно испорчено. Я рассчитывала, что здесь будет кто-то, кто научит меня проводить все научные эксперименты и в целом поможет войти в ритм. Глупо, но я чувствую себя преданной. Покинутой. Хотя, конечно же, в этом никто не виноват.
Несколько сумасшедших секунд я борюсь с желанием побежать за ними и сказать, что передумала, что хочу вернуться домой. Я смотрю вдаль, пытаясь взять себя в руки, затем замечаю, что Дрю внимательно за мной наблюдает.
Мои щеки вспыхивают. Я чувствую – он прекрасно знает, о чем именно я думаю.
– Пойдем, Кейт, – говорит он мягко, забирая мои сумки из угла комнаты. – Давай устроим тебя на новом месте.
Глава 2. 18 февраля, 2021 года
– Это твоя.
Дрю открывает дверь комнаты в дальнем конце коридора и жестом приглашает меня в миниатюрную спальню. Аккуратно застеленная двухъярусная кровать теснится в углу, шкаф из толстой темной фанеры, с простым столом и стулом, пристроенными за ним. Стены покрашены в такой же блеклый серо-белый цвет, как и снаружи.
– Тебе повезло. – Дрю опускает сумки на стол. – Твой сосед по комнате уехал на прошлой неделе, так что все это достается одной тебе.
Я осматриваю крохотное пространство, такое же тесное и скудное как тюремная камера, и представляю себе, каково делить его с еще одним человеком. Как в таких условиях вообще можно уединиться?
– Я оставлю тебя распаковываться, – говорит Дрю, отступая. – Может, после этого посмотрим базу перед ужином?
– Спасибо, – киваю я.
– Давай я вернусь, скажем, через час?
Я поглядываю на часы. Три пятнадцать по местному времени, почти полночь дома.
– Было бы отлично.
Когда я поднимаю голову, он быстро отводит глаза от моего лица. Я не могу его винить. Все это делают, их внимание неумолимо притягивается к неровной серебристой линии, бегущей по левой стороне моей щеки. Я хотела бы сказать, что привыкла к этому, но, как и шрам, смущение никогда не исчезает полностью.