Стеклянный пузырек она присмотрела в запыленном углу одной из комиссионок в центре города и, чтобы его приобрести, сэкономила необходимую сумму с денег на завтраки. Склянка по-прежнему стояла на бабушкином трюмо – квадратная, с тяжелым основанием и продолговатой конической пробкой. С тех пор она множество раз наполнялась заново, однако сейчас была пустой, храня лишь на донышке высохшую, вязкую смолистую массу. Тем не менее Лиззи вытянула из пузырька пробку, надеясь поймать дуновение характерного запаха своей бабушки, – но с горьким разочарованием ощутила лишь приторный дух окислившихся масел.
Охваченная вновь подступившей горечью потери, Лиззи поставила флакон на место. Эта боль от осознания отсутствия Альтеи пронзила ее едва не физическим страданием. Понурясь, Лиззи побрела в укромный, со скошенным низким потолком, уголок спальни, который некогда служил кладовкой, пока Альтея не обустроила там себе читальню – снабдив его книжными полочками и поместив туда кресло для чтения. За долгие годы бабушка приобрела много дорогих вещей – но ничто не было для нее настолько ценно, как книги. Эти ее «грешные удовольствия», как она их называла, идеально подходили для того, чтобы приятно скоротать холодные зимы Новой Англии.
Еще здесь имелся небольшой книжный шкаф – застекленный, всего в три полки, с дверцами, запирающимися маленьким медным ключиком. Лиззи наклонилась посмотреть сквозь стекло. Там стояли книги дневников и записей рода Лун. Девочкой она всегда благоговела перед ними, проникаясь всей той важностью, которую они собой являли. Лиззи рисовала в воображении, как женщины рода Лун – все как одна незамужние – ночь за ночью сидят у огня, кропотливо записывая свои тайные послания для тех, кто будет следовать за ними по родовой Стезе. И теперь, как и вся «Ферма Лунных Дев», эти книги принадлежали ей.
Ключ Лиззи нашла именно там, где всегда хранила его Альтея – в ящике трюмо. Когда она открыла дверцу шкафа, на нее повеяло запахом кожи и старой бумаги, и на мгновение Лиззи даже задержала дыхание – точно ребенок, который боится, что его сейчас застукают с уже запущенной в банку с печеньем пятерней. Вот только здесь не было никого, кто мог бы отругать ее или одернуть.
Лиззи провела рукой по твердым ребристым корешкам стоящих ровным рядком книг, ощущая кончиками пальцев прохладную кожу переплета, потом опустилась на колени и вытянула первую.