– К себе домой я тебя привести не могу, – сказала Надя. – У меня двенадцатилетняя дочь. И одного я с ней уже знакомила. Полгода назад.
– А зачем ты его приводила?
– Где-то встречаться – это не для меня. Я люблю свой дом и хочу, чтобы меня любили дома, а не в чужих постелях.
Но Золушка неожиданно заставила Надю изменить своим принципам. Великодушно предложила нам свою квартиру.
Перед отъездом в Москву Надя сказала, что Золушка просит назвать дни недели, когда ей надо будет где-то погулять.
– Давай во вторник и среду, – предложил я.
– Во вторник, среду и четверг, – поправила Надя.
Я не стал торговаться.
На Курском вокзале мы взяли такси. Надя и Золушка жили в Теплом Стане. Сначала решили довезти меня. Я вышел конспиративно – на безопасном расстоянии от своего дома, возле Рогожского рынка. Но сработал закон подлости. Мимо проходил Денис с кучей дружков. Надя вышла из такси вместе со мной. Мы сказали друг другу еще несколько ласковых слов. Потом она подставила мне щечку. Я видел краем глаза, что нахожусь под наблюдением. Целоваться с женщиной на глазах у сына, конечно, не есть хорошо. Но дергаться тоже не стоило. Денис, хоть и дуется, матери не доложит, он не такой. Я нежно обнял Надю, думая про себя: ну я совсем, как пешка в шахматах, хожу только вперед.
Семья ужинала. Меня встретила тягостная тишина. Я налил себе борща и сел за стол. Денис со мной не поздоровался, хмуро смотрел в окно. По стеклу били капли холодного дождя. Во дворе поджидали ребята. На улице сын, по его словам, ловил плюсы. А дома, надо понимать, были одни минусы. И главный минус – я. Зачем я его побил? Теперь это надолго. Может быть, на всю жизнь. На матерей так не обижаются. Что ж я последнее время так дрова ломаю?
– Как отдыхалось? – спросила Вера. – Как при-ехалось?
Последнее слово она сказала неспроста. Я глянул на Дениса. Неужели все-таки доложил? Сын поймал мой взгляд боковым зрением и поднялся.
– Ну, я пошел.
– В десять вечера будь дома! – приказала Вера.
Давала понять, что у них все наладилось.
Я поехал на работу. Собратья по перу встретили сообщением: банк «Мегатеп» в лице Фунтикова скупает ваучеры. Что удивительно, по хорошей цене – тысяча долларов за штуку. Но была еще одна новость, плохая: Сыр уходит. Я направился к шефу. Секретарша Нюра стояла у окна, дымила сигаретой, смахивая слезы. На мое появление отреагировала коротко. Сказала, что шеф меня спрашивал. В кабинете будто шел обыск – Сыр разбирал бумаги.