– Ты куда-то идешь сегодня? – спросила она.
– Пока не знаю.
Кирилл уселся на стуле и стал пить. В школе дела ладились, его не обижали, но и не звали особенно с собой. Он и не рвался. Он думал о плоскостях. Мир состоял из плоскостей, и у них были свои законы, даже не законы, а за-ко-но-мер-нос-ти. Кирилл любил это слово.
В детстве он ходил с отцом на рыбалку. Сидел и рассматривал крючки. Загибы. Папа называл их «загогулины». Зато опасная плоскость крючка тоже была плоскостью. И это было здорово.
В аллеях были другие плоскости. И объемы. Кирилл бродил туда-сюда. И заглядывался на девушек. Они тоже чувствовали весну и улыбались загадочно, и на них уже не было тяжелых курток. Кирилл садился на скамейку и думал о плоскостях, мелких крестиках иксов в тетрадях.
– Дуры, – сказал кто-то и сел на скамейку, – напялят короткие юбки и думают, что могут вертеть нами, как хотят.
Это был долговязый студент – значок столичного вуза сверкал на солнце, такие значки называли «ордена».
Студент говорил в телефон. Мимо пробежала девушка в клетчатых шортах и ветровке, она явно спешила и держалась за свою сумочку так, будто сумочка помогала ей держать равновесие. На таких каблуках стоило держать равновесие.
– Чего пялишься, малявка? – спросил студент и сунул телефон в карман.
– Вы мне? – спросил Кирилл нарочно бархатным голосом.
– Тебе, тебе, – студент закинул руки за голову. – Вот шельмы, – сказал он в пространство и опять к Кириллу: – Ты тут сидишь и пожираешь глазами этих… вертихвосток.
Вдруг на лице у него заиграла широкая улыбка.
– Лидочка! – крикнул он, вскочил и кинулся вглубь парка.
Кирилл почему-то часто это вспоминал. Память у него была почти абсолютная. Жаль, что абсолютность распространилась в основном на цифры. Номер значка студента был сто шестьдесят девять.
Древние греки пользовались особым пахучим маслом, нюхали один раз, чтобы запомнить, а когда следовало возродить что-то в памяти, откупоривали бутылочку с тем же запахом, и все всплывало. Кирилл всегда хотел попробовать, но никогда не успевал открыть свою ладанку с запахом. Она так и лежала нетронутая во внутреннем кармане кителя.
– Что вы хотите услышать, Мария? – спросил Плотва. – Я поступил в ВУЗ без экзаменов в пятнадцать лет. Однокурсникам соврал, что по блату.
– Зачем? – заинтересовано спросила Машка.