/ может, вправду случится? / —
Что в остов мирозданья
Мое сердце ложится.
Но вдруг лязгнул щелчок —
И страховка замкнулась…
Сердце снова – молчок —
И рука обманулась.
И чужими устами,
И руками чужими
Я пытаюсь оттаять
Эту мертвость у жизни…
Вдруг заколет у сердца
В переходе вечернем —
Как со слов иноверца
– «Чардаш» Монти… Наверно?…
Когда-нибудь я нарисую нашу страсть,
Когда откроется мне тон ее и стиль…
Мне бы в оттенки чувства, как в волну упасть-
Глазами к небу, что кулиса в водевиль.
Там два шута нам ловко спляшут и споют —
Смешно – о наших встречах странных, странных…
А после «дрогнувшие» маски отдадут
Нам в память о «злодействах балаганных».
Нет, лучше небо разрисую точно в сказке —
Устрою там и «заведу» волшебный лес,
Где будем обязательно к развязке
Вдвоем с тобой мы молча ждать чудес…
Но слишком призрачна та сказка, как назло…
Трагедия ж не тешит нас финалом…
Бесцветно, лишь штрихами, как Калло,
Смеясь, я нашу страсть нарисовала б.
Я буду долго уходить и долго возвращаться…
Но не от Вас… Не к Вам… Не к памяти о Вас…
А просто от себя… И даже может статься,
Что в зеркале своих я не узнаю глаз.
И будет мой сочельник одиноко-счастлив,
И радостно-пустынно и сердцу, и рукам…
Ведь все осталось с Вами… Корить мне иль прощать ли?
Свободу иль ущербность? Себе, а может Вам?
А в Рождество Христово всю ночь я прогадаю…
И память моя вволю натешится игрой…
Я, не простившись с Вами, со страстью распрощаюсь…
Сдружу возможно одиночество с собой.
Я буду долго уходить и долго возвращаться…
Но не от Вас… Не к Вам… Не к памяти о Вас…
А только от себя, и очень может статься,
Что вскоре даже Ваших я не узнаю глаз…
Дождь в горах из окна поезда
Горы вспарывают небо
Рваным контуром из елей,
превращаясь хмуро, слепо
в тучи мрачного дождя.
В неминуемом тоннеле,
сердце горное пронзившем,
в нереальностях забившись,
Все сместилось для меня:
Горы – в небо, небо – в ливень,
Ливень – в поезд, поезд – в жизнь…
Разум призрачно – наивен
И лениво, просто ждет,
что зарвавшаяся мысль
в лопастях метаморфозы
/в миг, когда иссякнут грозы/ —
иль вернется, иль умрет.
Сердце – взвоет над потерей,
иль уродства устыдится —
в цепь ужасных превращений
вовлекается само;
И, грозя остановиться,
превратиться просто в символ,
коли сердцем стать бессильно —
В горы просится оно.
Размышления о Невицком замке