Но когда она заговорила о своем первом ребенке, с мягким северо-восточным акцентом, мне стало сложно представлять ее верхом на железном коне.
– Мой сын постепенно регрессировал, превратившись из счастливого и здорового маленького мальчика в молчаливое беспомощное создание, – рассказала она. – Единственный навык, который у него остался до сих пор, – это владение ложкой.
Она вспоминает, что Ребенок номер Четыре выучил около дюжины слов, прежде чем в возрасте приблизительно 15 или 16 месяцев его развитие замедлилось, а затем остановилось. Однако до четырех лет он все еще играл с игрушками и не демонстрировал повторяющееся поведение, которое часто определяет детский аутизм. По ее словам, где-то между четырьмя и пятью годами мальчик растворился в своем собственном мире.
– Он просто начал биться головой о стену, бегая вперед и назад, – говорила она, – меня он не узнавал. Все, что я слышала от него, – это какие-то тихие звуки. Все пошло прахом. У него не осталось никаких навыков, он больше ничего не мог делать, не мог играть. В возрасте двух лет он играл с машинами, гаражами и прочим. Все изменилось. Его нельзя было удержать, он бился головой о стену, и никто не мог ничего сделать.
Жизнь Мисс номер Четыре была разрушена. Не было никаких видимых причин катастрофы. Поведение отца мальчика было ужасным.
– Он обвинил меня, – говорит она, – и ушел от семьи. Он действительно думал, что это как-то связано со мной.
В отличие от Мисс номер Два, она не утверждала, что знает ответы. Я обнаружил, что большинство родителей, попавших в поле зрения Уэйкфилда, ждали ответов от него.
– Я не думала о MMR, – говорит она о том периоде, когда у ее сына впервые возникли проблемы.
Но через пять месяцев она увидела вырезку из местной газеты, прикрепленную к доске объявлений с заголовком:
«Безопасность вакцин под сомнением, позвоните на горячую линию JABS».
В нем был указан телефонный номер одной матери из группы Флетчер с пояснением, что ее сын регрессировал после прививки, и имя адвоката Ричарда Барра.
– На доске была целая история, – вспоминает Мисс номер Четыре о том моменте, когда она впервые заподозрила тройную вакцину, а ее сыну было восемь лет. – Это была та же ситуация, что и у моего мальчика. Ребенок был совершенно нормальным, а потом регрессировал и потерял навыки.