Мораны.
А она, Морана, лише Лиха лихого одноглазого.
Ибо Смерть она. И Зима. И Ночь.
Мрак обиталище ее. Морок – слово ее. Мор – веселие ее. Смрад – дух ее.
И мерещатся неведомые страхи в сумерках, и даже негодяя по сей день называют славяне мрасью или мразью – как сказалось пращурами в стародавние годы.
Чур меня, Чур, ибо многие Мары –
беды лютые, злыдни жестокие стерегут меня в ночи. Малые ростом, обликом неопределенны – как узнать их? Как угадать? Оберечься как?
Неугомонны они.
Неусидчивы.
Прилипчивы.
Где один проник – глядь – уж и тьмы егозят. Не ходит беда одна.
Чур меня, Чур, ибо многие Злы стерегут на земле Живого. Но кто поставит это Тебе в укор, мать Мокошь? Всем равно даровала Ты драгоценную искру жизни. Добрый ли, злой – все равно любимы Тобою. И алчущий хищник, и жертва его терзаемая, пожираемая.
Слава Тебе Праматерь сущего, слава!
***
Катит к Западу колесница Даждьбогова.
И вот уже вышла встречать любезного брата другая сестра его, Заря Вечерняя. И горит лик ее румянцем радости, и принимает она усталых коней брата своего, и ведет их на отдых, и восходит на Небо Луна,
стеречь сон суженого.
А захочет обнять ее супруг – вышлет Луна взамен себя брата своего,
Месяца.
Но в иные ночи разгорается перед рассветом светом победным радостным колдовская Денница-звезда.
Ах, сияет она!
Ах, сияет!
Не при детях будь сказано, отчего.