– Пропустите, парни. Мы везем тяжелораненых. – Пурич светит внутрь светодиодным фонарем. – Блядь, не по глазам же!
Мы заглядываем во вторую машину, где на заднем сиденье лежат три обгоревшие куклы – трое обожженных солдат. При их виде взгляд сам утыкается в землю. Стрелок на крыше с отсутствующим видом опирается головой о пулемет. Под пыльными тряпками я узнаю Лукаса. Парень сломался – он словно визитная карточка нашего подразделения.
Я отдаю Балларду приказ по радио. Бронированный «Кавказ» с ревом освобождает въезд на базу, и патруль поспешно проезжает мимо, чтобы как можно скорее добраться до медсанчасти. Там их уже ждут капитан Заубер и старшина Гильде, на всякий случай держа под столом пластиковые мешки для трупов. В холодильной камере, насколько я помню, лежат еще шестеро беглецов, а также седьмой, разорванный на куски.
– И что скажешь? – спрашиваю я Пурича, просто чтобы нарушить тишину.
– Придет и наша очередь. Я предпочел бы погибнуть в бою, чем так.
Мы возвращаемся на свои посты. Идем медленно, глаза заслоняет врезавшийся в память вид обожженных солдат. Я лезу в карман за помятой пачкой сигарет – и тут раздается громкий крик Гауса. Из уменьшающейся щели между грузовиком и стеной выбегает какой-то солдат и мчится прямо на нас, размахивая автоматом. Судя по всему, он воспользовался суматохой во время проезда патруля и пробрался к выходу. Он решил бежать с базы пешком, пробившись через часовых. Если можно так выразиться – весьма рискованный план.
Мы целимся в него из МСК, но он мчится дальше, выставив вперед голову. На носу у него очки, на голове покосившийся шлем. Это капрал Норман из нашего взвода, про которого я всегда думал, что он наверняка свихнется последним. «Все течет, – как писал Гераклит, – и ничто не остается прежним». Сейчас мы застрелим Нормана или он перестреляет нас, и коллекция пополнится очередным инцидентом, над которыми ломает голову капитан Бек.
Я прикладываю оружие к плечу, целюсь… и чувствую, что не смогу убить своего друга.
– Стой, сукин сын! – кричит не по уставу Пурич.
– Норман, стой, стрелять буду!
Но для Ларса Нормана быть застреленным – явно меньшее зло, чем оставаться на базе. По крайней мере сейчас, когда происходит то, что происходит. Он налетает на нас с разбегу, мы расступаемся в стороны, и Пурич аккуратно выставляет ногу, профессионально подсекая беглеца. На гражданке он играл в футбол в окружной лиге, и спортивный опыт дает о себе знать. Капрал падает плашмя, роняет оружие и кувыркается по песку, ударяясь о ближайшее ограждение. Когда он пытается подняться, на его спину опускается бронированный кулак Гауса, выбивая воздух из легких. Вим Гаус всегда оказывается там, где можно кому-нибудь врезать, и быстро решает подобные вопросы.