Переждав этот внезапный приступ, я снова попытался пошевелиться и превозмогая боль, разливающуюся по всему телу и отдававшую больными уколами в каждый нерв, нажал двигаться на звук текущей воды. Не отдавая себе отчёт в происходящем, сдерживая стоны я двигался к цели. Упрямо и безжалостно. Такое-же рвение я ощущал в себе ровно перед тем, как совершить роковой шаг в серый Барьер. Медленно, через боль, я всё-таки достиг цели. Моя рука окунулась в воду, и я из последних сил, рывком подтянул своё тело вперёд, полностью погружаясь в живительную прохладу. Полежав так немного, я принялся промывать глаза, пока не удалось разглядеть размытые очертания вокруг. Впереди находился отвал, с которого тоненькой струйкой стекала вода. Я добрался до него в несколько мгновений, принявшись жадно глотать воду, подставляя растрескавшиеся губы холодному, но животворному потоку. Я пил, пока сознание снова не помутилось. Всё вокруг поплыло и меня вырвало той жидкостью, которую я только что испил. После этого я потерял сознание.
Я долго не отходил от водного источника, пытаясь восстановить все функции организма. Рвать меня перестало, но спазмы в желудке продолжались. Зрение вернулось почти полностью, лишь только тёмные пятна периодически появлялись и исчезали. Теперь я смог оглядеться вокруг и увиденное меня снова шокировало.
Моё временное пристанище представляло собой ложбинку, окружённую густой растительностью. Причем зелени было настолько много, что от этого снова начинала кружиться голова! Это вовсе не походило на ту скудную пустынную растительность, которую я привык наблюдать в Аллиниуме. Здесь были деревья, очень высокие и их пышные ветви свисали над землёй, образуя прохладную тень. Земля тоже была покрыта мягкой растительностью, а не сухими колючками, отчего лежать на ней было приятно, словно на дорогом ковре. Позади меня с отвесной каменной скалы струился вниз ледяной поток живительной влаги, вытекая в тонкий голубой ручей. С противоположной стороны я разглядел очень крутой каменистый склон с кустарниками. Видимо именно с него я скатился, перед тем, как потерять сознание. Ни города, ни безжизненной серости Барьера с этого места видно не было. Да и не хотел я его видеть. Я чувствовал, что во мне что-то изменилось. И не только на уровне моего состояния, но и на уровне душевного спокойствия. Словно внутренний невидимый стержень вдруг надломился, делая всё вокруг безразличным для меня.