Да вот, проходя мимо горюч-камня, что у векового дуба, увидал, как желуди вкруг ствола трясутся и подпрыгивают. Долго я на них удивлялся, пока не сообразил, что не просто это так, а шаги-то – богатырские. Кто-то по торной тропе до дуба идет, и шаги его силой наполнены. Оттого и содрогается все кругом, и желуди по листве скачут…
Хэ! Вот и дело подоспело! Схватил я три тропинки, да и крутанул вокруг кулака, да через кукиш протянул: враз на каждую полянку по три ложных развилки легло. Замедлились шаги, и желуди трепыхаться как будто перестали, – да ненадолго. Не успел я на камушек присесть да грибок сцапать, как вдруг так меня тряхануло, что я в куст повалился: одни лапоточки торчат. Глянул вокруг:
– Ой, что деется-то! – вся сетка моя хитросплетенная по швам разъехалась да с дороги сползла. Только клочки моей работы в разные стороны полетели. Хорошо, что я на горюч-камне сидел: оборонил он меня, а то бы и мне досталось! Не иначе, у путника оберег с собой был, да не из простых. Вон, дотлевает мое заплятье, мотается кусками, как паутина на ветру.