В этом месте мысль зависла, а потом и вовсе оборвалась. Стоило ли обманывать саму себя? Тим никогда не будет в безопасности, пока они рядом и знают о его существовании. Я вспомнила, как он махал мне рукой, и оранжевые блики отскакивали от его ладони. Оранжевый. Последний в линейке цветов К.О.У.Л., самый редкий тип. И самый опасный… для них. Тиму очень сильно повезло в том, что Серые не могли различать Светящихся по оттенкам. Это я, я была их глазами, они заставили меня, и дар превратился в проклятье.
Глава 1. 2009-й. Апрель. "Амадеус".
Из каратистов в рокеры. Роман Зуев убивает в себе мизогиниста, а я ломаю вековые традиции "Амадеуса". Валентино, глоссофобия и прочие наши с Тимбой маленькие секреты.1
А ведь поначалу меня в группу даже брать не хотели. И причиной тому была… моя гендерная принадлежность. Смешно, но это правда. Так уж сложилось исторически, что солистами в "Амадеусе" всегда были мальчики. И гитаристами, и ударниками, и даже клавишниками – мальчики. Проще говоря, девочек в "Амадеусе" не водилось отродясь, это был чисто мужской коллектив – до тех самых пор, пока на глаза мне не попалось объявление, приклеенное в школьном коридоре, на стене между Доской Почёта и стендом "Лучшие выпускники нашей школы".
Обычно проходя мимо "Лучших выпускников…" я невольно цеплялась взглядом за фото, расположенное в левом верхнем углу. Мой старший брат Александр собственной персоной, точнее, его довольный, лыбящийся портрет. Саня был красавчиком, чего уж там – синеглазый, черноволосый, ростом под два метра, косая сажень в плечах. Девчонки за ним бегали табунами. Но он помимо этого был ещё и страшно умным, что порой меня дико бесило. Особенно когда учителя начинали тыкать носом: "Вот твой брат то, да твой брат се!.. А ты?.."
А что я? Я вроде никогда и не претендовала на учёную степень. Меня вполне устраивали мои тройки по физике и английскому, особенно те, которые удавалось получить "за красивые глаза", то есть "на халяву". То есть, за спортивные достижения, если уж быть до конца откровенной и чтобы вы не подумали, что халява давалась мне слишком легко. И почему бы, в конце концов, нет, если моя репутация работала, в том числе, и на благо родного учебного заведения? В итоге им ведь всё равно пришлось повесить мою физию на соседнюю от "выпускников" доску, потому что столько кубков и медалей не было больше ни у одного ребенка из школы. Обо мне даже приезжало снимать репортаж телевидение, да не какое-нибудь там местное, а самое настоящее московское. Так что все эти попреки братом были, на мой взгляд, как там, у Ильфа и Петрова? Крайне неуместны.