Эйнар был абсолютно прав, упрекая меня в непростительной инфантильности, однако, четко замаячившая на горизонте перспектива лишиться наших коротких встреч внезапно повергла меня в состояние помраченного рассудка, и я потеряла над собой контроль. Одна часть меня великолепно понимала, что закатывать истерику сейчас явно не стоит, и, если я начну реветь белугой и сучить ножками, подобное поведение только укрепит парня во мнении о моей недостаточной зрелости для серьезных отношений, но уже не могла остановить рвущийся наружу поток слез. Я зря лгала родителям, зря шантажировала Ирку Самыгину, зря упрашивала Симку присоединиться к моей авантюре, зря надеялась, что до того, как Эйнара призовут в ряды вооруженных сил, мы с ним проведем вместе еще много незабываемых вечеров. Все мои усилия, которыми я так гордилась, фактически прошли вхолостую, и, похоже, в глубине души я до сих пор оставалась избалованным подростком, потому что категорически отказывалась мириться с беспощадной реальностью и упрямо протестовала против несправедливого поворота событий. Я чувствовала себя преданной, мне казалось, что Эйнар просто не готов бороться за нашу любовь, и уговаривает меня сделать перерыв вовсе не из желания меня защитить, а скорее вследствие отсутствия решимости идти до конца. Мой хитроумный план, будто песочный замок, рассыпался в пыль, еще совсем недавно я была стопроцентно уверена, что предусмотрела мельчайшие нюансы, но суровая действительность не замедлила внести свои коррективы в мою безукоризненную схему, а я была слишком расстроена крушением надежд, чтобы трезво оценивать сложившиеся обстоятельства, и предпочла по-детски разрыдаться в подспудном расчете на чудесное избавление от всех возникающих трудностей. Но, к сожалению, это волшебное средство неизменно срабатывало исключительно с родителями, да и то происходило это в те годы, когда я еще не вышла из детсадовского возраста.
– Рина, хватит! – я ждала, что парень тут же кинется меня утешать, а я сквозь жалобные всхлипы поведаю, что мои слезы не высохнут, пока он не откажется от идеи радикально ограничить количество свиданий, но лицо Эйнара превратилось в непроницаемую каменную маску с лихорадочно горящими зелеными глазами, а в его звенящем голосе появились пугающие ледяные нотки, -перестань плакать! Я уже объяснил тебе, у нас нет другого выхода. Я знаю, ты выросла в иной среде и не отдаешь себе отчета, какая угроза над тобой нависла в тот день, когда мы только начали встречаться, ты даже не представляешь, что это за жуткий район, «Живые и мертвые», а я уже полтора десятка лет вынужден там жить, и мне очень хорошо известно, сколько местных точат на меня зуб. Я не рассказывал тебе и сотой доли того, с чем мне приходится сталкиваться каждый божий день, и не стану рассказывать впредь, так как это не те вещи, о которых нужно знать приличной девушке, вся эта грязь никогда не должна тебя коснуться, и я сделаю всё от меня зависящее, чтобы так оно и было. Но это дерьмо-моя жизнь, и я не могу изменить ее в одночасье. У меня нет ни денег, ни жилья, ни работы, я еще даже школу не закончил, и единственное, что мне остается, это изо всех сил стараться не ввязываться в разборки и дотянуть до армии без сотрясения мозга или переломанных костей, а в «Живых и мертвых» это задачка совсем не из простых. Знакомство с тобой дало мне стимул бороться, не опускать руки и верить в себя. Ночью, перед сном, я думаю о нашем будущем, как мы с тобой уедем из города и начнем новую жизнь подальше от этого кошмара, но для того, чтобы мои мечты сбылись, нам обоим нужно собрать волю с кулак и не поддаваться эмоциям. Я пойму, если ты скажешь, что такая судьба не для тебя, что ты хочешь жить сегодняшним днем и не согласна отказываться от счастья в настоящем ради неопределенного будущего рядом со мной. Я сразу предупредил тебя, что легко не будет, но я вижу, что ты лишь теперь поняла, насколько сложно тебе придется. Чувствуешь, что не выдержишь, лучше вставай и уходи, пока не поздно, и не надо меня жалеть, я справлюсь. Я благодарен тебя за каждую минуту, что мы провели вдвоем, но я не вправе отнимать у тебя выбор. Ты заслуживаешь большего, а мне нечего тебе дать.