Арефьева успокаивала себя тем, что от нее, по сути, ничего особенного не требуется – всего лишь сказать правду, ведь тренер действительно на занятиях с подопечными разговаривал исключительно о спорте. И то, что несколько его воспитанников оказались замешаны в антиправительственных демонстрациях, Саша считала обычной случайностью.
– Возможно, вас просто не включили в круг людей, с которыми обсуждались подобные темы? – интервьюер вызывающе посмотрел Александре прямо в глаза.
От такого прямого пронизывающего взгляда Арефьева потеряла остатки спокойствия. Уши у нее в миг покраснели. Саша открыла было рот, чтобы в запале что-то возразить, но вовремя остановилась и прикусила губы.
– Что такое? Чего это вы умолкли? – прищурился интервьюер.
Александра постаралась взять себя в руки, понимая, что сейчас не время для необдуманных выпадов в сторону собеседника.
– Думаю, в такой небольшой спортивной секции было бы сложно сохранить подобные разговоры в секрете, – сказала она. – Наши ребята прямые, как рельсы. Они вот этого всего не умеют…
– Чего именно они не умеют?
– Темнить. Шифроваться. Если бы с ними кто-то обсуждал такие темы, об этом знали бы все или почти все.
– Раз у вас в секции все так хорошо друг друга знают, тогда что лично вы можете сказать о Павле Резнике и Андрее Чалом?
Саша нахмурилась. Ей показалось, что несмотря на все старания, она все равно дала повод как-то двусмысленно трактовать ее слова.
– Чалого не знаю. Если он и занимался у Сергея Сергеевича, то или в другой группе, или до моего прихода в секцию, – сухо ответила девушка. – Павла знаю. С ним мы тренировались в одной группе. Ничего особенного сказать не могу, потому что мы не общались.
– Почему? – повел бровью интервьюер. – Вы же только что сказали, что в вашей секции все близко общались друг с другом.
– Простите, но я не говорила этого, – осторожно возразила Александра. – Я сказала, что ребята в нашей группе, как бы это сказать… открытые люди и плохо умеют что-то скрывать. А вот как раз Павел Резник был себе на уме. Я побаивалась его, поэтому общаться с ним лишний раз не хотела.
– Вы конфликтовали?
– Можно и так сказать… Паша конфликтовал со всеми. Понимаете, у него было бесконечно много поводов цепляться к людям, так как он не допускал даже мысли, что кто-то может быть не согласен с его мнением. Всегда и во всем он пытался продавить тех, с кем пересекался. Мне даже приходила в голову мысль, что для него это дело принципа, знаете, спортивный интерес. А мне не нравится, когда на меня давят, – сверкнула глазами Арефьева. – И еще больше не нравится, когда мне что-то навязывают и выводят тем самым из себя.