– Чувства раздирают.
– Какаду, меня тоже на старости лет. Ты перестанешь меня лапать?
На лице статуи волнение вдруг женщины. И носом шмыгает интимно у меня на плече:
– И я тебя уже оплакала, милый. Нет тебя и нет, где же ты?
И я демонстрирую, что я есть. Я начинаю ходить вокруг, рисуя на паркете фигуры, потом хватаю ее и пытаюсь поднять вверх. Руки дрожат, просто вибрируют в напряжении, но у нас все получается как надо, и вот уже статуя со счастливым лицом расставляет у меня над головой ноги, показав, что еще живая.
3
Но приземляется неузнаваемая, в ярости:
– Отвратительно.
– Не понравилось?
– Просто блевать хочется.
И взгляд этот немигающий сквозь очки, свой отвести впору, сначала всё. И скулы сведены сурово, замком будто невидимым стянуты.
– Какаду, чтоб больше этого не было.
Я ловлю ее снова в объятия, позволяю себе.
– Пардон, мадам, – смеюсь, – и даже гран вам пардон, но мы, увы, в программе завтра. Показательно. И одни из всего старичья, как вам? Мы танцуем, танцуем, ты это знаешь?
Опять ответ ледяной:
– Не знаю и знать не хочу. Какаду, вот ты стараешься, молодишься и выглядишь еще больше старичьем. Это про танцы я, если непонятно.
Она стряхивает с себя мои руки. Мстит, суровая, себе за блаженство в стратосфере, не иначе. Стою, ничего не понимаю.
– То есть, коллега, с красотой нашей не рыпаемся? Потомкам в назидание?
– На посмешище. Забудь.
Потомки танцуют кругом под громкое танго, забыв о юбилярах, сами по себе. Лица отплывают и приближаются к нам вплотную, губы слиты в ненастоящих поцелуях.
– Забудь. Никогда, – твердит она как заклинание. В глазах непросохшие еще слезы, но это шампанское.
– Валенсия.
– Кликухи в прошлом.
Вдобавок ко всему уходит. В толпу, в никуда. Нет, догоняю.
– Ножками подыграла.
– Подмахнула. Заставил.
Истеричка еще оборачивается, и это уже последнее:
– Чтоб я больше тебя не видела.
И не пошел я за ней, в толпе остался. Только голос сквозь танго снова взывает:
– Ну где ты там? Эй? Сюда!
Теперь у стойки бара она, опять с шампанским.
– Без обид, Какаду.
– Сочтемся, Валенсия.
– Не сомневаюсь.
– Уж будь уверена.
Придвигается, заглядывает мне в глаза, даже вдруг по голове погладила, как маленького.
– Лицо от злости кривое. Держи лицо. Ты понимаешь, почему я так? Вижу, нет. Ну, потом поймешь.
И тоже бокал мне протягивает:
– Приглашение послано?