Про Рузвельта его противники говорили «Еще один Сталин – только значительно хуже». «Мы словно живем в Советской России». Бостонский хозяин книжного магазина заявил, что будет продавать сборники речей президента, «только если они будут завернуты в его кожу». В высших экономических сферах о нем говорили как о человеке, разрушающем американский образ жизни. Его улыбка – результат пластической операции. Он не заработал честным трудом в этой жизни ни единого цента. И вообще, он просто нью-йоркский еврей и живет на деньги матери. «Против Рузвельта открыто или скрыто выступает большинство крупного капитала… – сообщал в те годы в Москву советский полпред А. Трояновский, – Мне самому приходилось слышать разговоры среди республиканцев, что убийство президента является единственным способом избавиться от него»[199].
В журнале «Нью рипаблик» М. Чайлдс отмечал, что «историки будущего с недоумением воззрятся на эту фанатическую ненависть к президенту, которой сегодня (сентябрь 1938 г.) охвачены мужчины и женщины правящего класса Америки. Никакое слово, кроме понятия «ненависть», в данном случае не подходит. Эта страсть, это бешенство, доводящее до лишения разума, проникающее в верхнюю сферу американского общества. Эта ненависть стала для них idee fxe»[200]. Министр иностранных дел Германии К. Нейрат в 1935 г. отмечая созревавшие тенденции, высказал опасение относительно оппозиции сената, который, по его словам, ведет себя совсем как рейхстаг накануне гитлеровского путча[201].
Несколько непонятно было то, что ненависть исходила от лиц, чьи доходы были восстановлены и чьи банки снова заработали после марта 1934 г. Дивиденды корпораций увеличились за этот период на 40 %, стоимость акций увеличилась многократно. Налоги не были драконовскими (получавший 16 тысяч долларов в год платил 1000 долларов)[202]. И тем не менее это богатое меньшинство (по оценке Чайлдса, 2 %) рассматривало правительство Рузвельта едва ли не как оккупационное, а президента неизменно именовало Розенфельдом и периодически публично возвещало, что Гитлер был бы лучше. Один из ненавистников Рузвельта покончил с собой, не вынеся его избрания на четвертый срок. Приятель самоубийцы после апреля 1945 г. выкопал гроб с его останками, поскольку «теперь людям с достатком и достоинством снова можно дышать свободно»