Зацепился за кольцо, еще раз проверил пистолет, вытерев о бархат сидений вспотевшую ладонь.
«Будет вам сюрприз и восемнадцать патронов в автоматическом режиме – пуля за пулей!»
Осторожно и тихо сдвинул засов, дернул колечко, выталкивая «гостинец» наружу. Зажмурился.
Бахнуло! С отсечкой по ушам… свет все ж пробился сквозь неплотно прикрытую шторку, чуть зарозовев тонкой кожей век.
«Суки, всех порешу!» – Пиная ногой дверь, выскакивая в отчаянной уверенности, приседая, сжимая пистолет двумя руками.
Фигуры чужаков с воплями корчились на земле в свете оброненных фонарей и пары смолящих факелов.
Сухие выстрелы, вспышки и дерганье ствола добавили ору, скулежа, предсмертного хрипа. Патронов не жалел.
«Главное… главное добить! Перебить всех, пока они в таком состоянии!»
Фигуры темные, неузнаваемые, как не людские, все происходит на вскипевшем адреналине, а потому никаких пресловутых рефлексий от убийства – просто жмешь, жмешь на курок, переводя ствол от одного к другому… кто еще шевелится. В горячке с первого раза шмаляя куда-то не туда: «Живучие, заразы!»
Сзади грохнуло выстрелом! Не попали! Не вжикнуло даже!
Упал, откатился за карету, слыша, как клацнул нервно передергиваемый затвор, шипение мата-ругательства и сиплой команды:
– Обходи его слева!
В голове пульсировала догадка: «Этот стоял за каретой, и светошумка его едва зацепила! Кому это он кричал? Там еще один?»
Взгляд стелился по земле под днищем. Увидел за спицами колес ноги – ноги пошли, пошли в обход…
Сменил магазин. Взвел – и прямо по этим безликим ногам, потом еще два выстрела в мешок свалившегося с воплями тела.
«Там еще один!» – Перекатился, затаившись, вглядываясь в серость ночи.
Тот, «еще один» оказался самым осторожным. Или продуманным, никак себя пока не проявляя.
«Ага! – С облегчением, увидев метнувшуюся прочь тень. – Самым трусливым».
Догонять не было сил. Вроде и не бегал, а дыхалка сбилась от постоянного стискивания зубов и задержки дыхания при пальбе.
«Да и возраст…»
Тот знал, куда убегать. Там в темноте, видимо, стояло лошадино-колесное средство передвижения. Пролетка или еще чего. Хлестанул кнут, со свистом и криком «но-о, пошла!» споро уцокало, затихло.
«Значит, дорога там».
Навалилась тишина. Полежал еще чутка, прислушиваясь, вычленяя звуки, кажущиеся с перепугу странными, среди которых понятны только мягко всхрапывающие лошади.