Искушение забыться в наркотическом беспамятстве было почти непреодолимым. У него не было желания продолжать существовать в этом ужасном дне. Однако, дойдя до кухни, взяв стакан и наполнив его из-под крана, он бросил в воду лишь две таблетки ацетаминофена, которые взял из аптечки.
На нем лежит ответственность. И эта ответственность никуда не денется. Единственное, что изменилось, – это срок. Обычно, когда наступал цейтнот, он словно расцветал. Едва появлялся проект с крайним сроком, он развивал кипучую деятельность. Прилив адреналина вынуждал его трудиться с удвоенным усердием и достигать невозможного. Эти качества и помогут ему в ближайшие несколько месяцев.
Он привалился к мраморному прилавку и после некоторого размышления принял свое первое после постановки смертельного диагноза решение. Печальную весть он пока утаит. Зачем расстраивать родных и друзей? Сейчас для него главное – сохранить статус-кво. Первое правило бизнеса – составить план. Он все обдумает. В голове уже крутятся пока смутные идеи. Наверняка есть ответ на все его вопросы. Ведь не может же он просто уйти в свой последний закат и допустить, чтобы все рухнуло.
Ему нужно время, чтобы все обдумать и договориться с тем самым дамокловым мечом, что висит у него над головой.
Лизетт Стэнхоуп набрала код, подождала, когда большие ворота отодвинутся в сторону, и медленно въехала на территорию Тарлтонов. Все шесть лет, что она работала с Джонатаном, она не уставала восхищаться величественным семейным особняком.
Тарлтоны уже много десятков лет жили на мысе маленького барьерного острова к северу от города. Шестьдесят квадратных метров было более чем достаточно для особняка и нескольких построек поменьше. Участок окружала внушительная кованая ограда. Доступ к воде ограничивала высокая кирпичная стена, тянувшаяся по дюнам. Сам пляж являлся общественной собственностью, однако благодаря стене ни любопытные, ни злоумышленники не могли проникнуть на территорию Тарлтонов. Хотя из-за ураганов и эрозии содержание стены требовало немалых расходов, обеспечению безопасности уделялось особое внимание, так как старший Тарлтон был по натуре параноиком.
Увидев припаркованную машину Джонатана, Лизетт расстроилась. А она-то надеялась быстро проскользнуть в дом, поздороваться с Джеральдом и положить конверт со своим заявлением об увольнении на стол Джонатану! Конечно, она могла бы все это сделать в главном офисе, но ей почему-то казалось, что он должен прочитать ее заявление в приватной обстановке. От мысли, что придется подавать заявление ему лично, у нее начинали дрожать коленки. Ведь он обязательно пришел бы в ярость или удивился бы. А потом потребовал бы объяснений. Правда, она уже давно отрепетировала свою речь. «Работа стала рутиной. Нужно расти и двигаться дальше. Высвободить время для путешествий». Когда она произносила эти слова перед зеркалом в ванной, они звучали убедительно. Морщиться ее заставляла та часть речи, где она выражала признательность Джонатану и его семье.