– Догадываюсь, – конечно же я знал. Все же, за все годы работы изучал не только заключённых, но и коллег, благо времени хватало и на тех, и на других.
– Говори, – с ледяным холодом в тоне протянул начальник.
– Первая вещь – вопрос, вторая – перспектива.
– Так, – начальник тюрьмы хищно улыбался и это не сулило ничего хорошего. Один только вопрос. Кому?
– Вопрос. Почему руководитель смены решает о смене меры наказания заключенному?
Арсений Петрович с нескрываемой злостью исподлобья посмотрел мне в глаза. Не хотелось наживать врагов, но ярость начальника тюрьмы была готова выплеснуться и это стало бы более жестким испытанием для каждого в кабинете, даже для тех, кто молчал все это время.
– Так, – холод в голосе Геннадия Илларионовича сменился заинтересованностью.
– Перспектива, – титанических усилий требовало не улыбаться: – Если без мата, то предложение нам самим отправиться в карцер.
– Опасный ты человек, мозгоправ, – тяжело выдохнул начальник тюрьмы: – Может, ты как раз и есть наш искомый телепат? Ну что, кто хочет в карцер, а? Никто? Разошлись. А ты, Антон, останься.
Арсений Петрович не был глупым мужчиной, но был подвержен эмоциям и имел склонность быстрее действовать, чем думать. Однако на момент выхода из кабинета он все понял и уже добро подмигнул мне и одними губами сказал: "Спасибо". Мысленно я выдохнул – сложный разговор отменился сам собой.
– Что делать будем, Антон? – едва закрылась дверь, Геннадий Илларионович устало откинулся на спинку кресла. Пожав плечами, я осторожно спросил:
– Мне ответить?
– Я вот тебя помню ещё с собеседования, – пошел издалека начальник: – Ты же знаешь, что тогда ты мне не понравился от слова совсем и я тебя взял, можно сказать, за красивые глаза.
– Глаза как глаза. Вам должность заткнуть надо было.
– Все верно, – не стал отпираться Геннадий Илларионович: – Кто ж знал, что ты толковым окажешься? Так какого хрена ты сейчас устраиваешь концерт дебила? Расслабился?
– Нет.
– Тогда предлагай, – отрезал начальник тюрьму и легонько хлопнул ладонью по столу.
– Я бы поговорил с Фадеевым, потому что с Юрием смысла нет – сами понимаете, какой это персонаж. Если есть факт межкамерной связи, тогда это уже работа не моя.
– В железнодорожном тебе надо было учиться, – смахнул невидимую пылинку со стола Геннадий Илларионович.