Леха спал на полу мертвецким сном с видом невинного бородатого ребенка, подложив под голову рюкзак. Сковорода с остатками картошки, огрызки хлеба с колбасой, жопки соленых огурцов и коробки из-под сока «Добрый» на столе. Рядом с головой Лехи стояла заначка. Пустая. И почему-то сахарница. С высосанным помидором внутри. Старые часы над дверным проемом показывали четыре утра. Это означало, что впереди пять часов ада. «Сука, ну как же ты допер-то?» – с грустью посмотрел на друга Павел. Убивать его совсем не хотелось, но, видимо, ментовская статистика с бытовой мокрухой и расчлененкой из таких вот романтических пробуждений и складывается, подумал он.
Вылив в себя полчайника воды в наивной попытке обмануть организм, Павел выключил свет, вернулся в комнату, повалился на влажный, холодный диван и натянул на голову куртку. Предстояло за пять с лишним часов пережить все дерьмо, что произошло за последние десять-двадцать лет из его сорока с лишним. Попытки уснуть обречены на провал, так что свалить не выйдет. Колотилось сердце, душил страх. В пропитанном спиртом мозгу восставали эпизоды, которые ты всю жизнь закапывал в самые дальние углы памяти в надежде, что они не напомнят больше о том, какое ты дерьмо.
Всплывают люди, которых ты, смеясь, унижал, и им нечем было ответить, потому что они были слабее тебя.
Всплывают те, кто, смеясь, унижал тебя, и ты ничем не мог ответить, потому что был слабее их.
И во всех этих воспоминаниях, в любой из этих ипостасей мерзким выглядел именно ты. Когда подлецом, когда трусом, а когда и вовсе подонком.
Душа уже проснулась окончательно и, пользуясь моментом, отрывалась по полной. Павел нашарил во внутреннем кармане куртки старый Samsung. Растресканный экран показывал четыре двадцать. Время остановилось окончательно. «Господи, помоги, не доживу ведь». Сжался в комок, натянул повыше куртку, крепко сцепил веки и стал считать баранов. Бараны разбегались.
– Господи?
Павел вздрогнул. Он не задремал, это точно, а голос был отчетливый. «Леха, что ли?» С похмелья и так жить страшно: любой шорох, стук в дверь, не говоря уж о телефонных звонках, сравнимы с ударом током. А уж живой голос ночью в квартире одинокого забулдыги…
– Ты просишь Господа помочь тебе дожить до стакана?
На этот раз Павел не вздрогнул. Его подбросило. Голос действительно был реальный. Сильный, низкий и насмешливый. «Все. Белка. Пиздец». Сколько раз он был на грани. Не хватало совсем чуть-чуть, но, зная клинику, правильно выкарабкивался. Много читал про это. Так она и приходит. Сначала они начинают с тобой разговаривать, потом ты вступаешь с ними в диалог.