без разборки обветшавших форм существования. Синергетические теории говорят нам о том же: о неизбежности флуктуации (нарушения стабильности процесса) с последующей бифуркацией (разветвлением вектора развития), а точнее, с раскрытием веера возможных преобразований. Далее вопрос, – как скоро найдётся «аттрактор», который выведет процесс к новой фазе относительной стабильности (
аттрактор в синергетике – это устойчивая структура, которая притягивает к себе всевозможные траектории элементов системы, организуя их движение и эволюцию в определенном направлении). При этом период бесстилья –
плодотворен. Снимая канонические запреты стиля, не позволявшие внести необходимые перемены, он параллельно открывает путь для реализации спектра возможностей, из которого разовьются черты качественно нового этапа развития.
Мы уже отметили выше, что в XIX веке, безусловно, доминировали прогрессистские представления, облечённые в форму признания линейного характера развития всевозможных процессов (кстати, в этом смысле теория Маркса, предполагавшая возможность и даже необходимость революционных преобразований, была «прорывной» в сравнении с теорией Дарвина, которая противостояла сторонникам гипотезы о «катастрофах», как о двигателях эволюции). Поэтому представление о смене периодов стиля периодами бесстилья, выработанное теоретиками зодчества XIX столетия, сохраняет несколько механистический характер. Исходя из признания нелинейности процессов развития, В. С. Горюнов внёс важную поправку в старую доктрину. Он предложил считать, что обе тенденции – и стилеобразующая, и стилеразрушающая – присутствуют одновременно. Вопрос – в преобладании той или иной тенденции. Принципиальную схему этого представления Василий Семёнович показал на рисунке, который читатель найдёт в статье «„Северный модерн“ и проблема стиля в архитектуре второй половины XIX – начала ХХ века».
Из вышесказанного вытекают два обстоятельства. Первое – в эпоху бесстилья бессмысленно говорить о каком бы то ни было «стиле эпохи». А ведь в наши дни уже стали всерьез писать о «стиле эклектики», не видя в этом термине оксюморона, подобного «горячему мороженому». Такого рода тенденции вызывали у В. С. Горюнова и вызывают у его единомышленников решительное неприятие. В неменьшей степени это относится к термину «стиль модерн». О гетерогенном, синкретическом и плюралистическом характере архитектуры эпохи модерна говорилось выше даже в этих наших заметках. А второе обстоятельство – это понимание того, что упомянутые нами стилеобразующие тенденции (классицистическая – романтическая – рационалистическая – иррационалистическая), постоянно под разными именами, в большей или меньшей степени, параллельно или сменяя друг друга, находят себе место и на современной архитектурной сцене. Это понимание внушает нам оптимистическое представление о том, что вслед за полосой «разброда и шатаний» неизбежно наступит время если не безусловной красоты и гармонии, то, во всяком случае, некого формального единства.