Хламидия очень хотела быть красивой и защищённой. Поэтому романтическая уборщица, некогда обитавшая в носоглотке инженера по обслуживанию ядерных установок, решила во что бы то ни стало завтра пойти и осуществить все свои женские задумки.
Когда работа кипела вовсю, внезапно слизистая оболочка носоглотки начала жадно впитывать белый порошок, который причинил столько неудобств местным жителям. Часть порошка превратилась в жижу и теперь стекала густым ручейком в глотку. Хламидия Петровна обрадовалась такому обстоятельству, ибо это увеличивало её шанс осуществить все задуманное на завтрашний день.
Эшерих дал команду всем прекратить уборку, поскольку порошок таял, как снег при тёплом весеннем солнце. В носоглотке стояла тишина. Все микробы с удивлением смотрели на процесс таяния белого порошка. Поверхность слизистой в это время напоминала монстра с огромным количеством маленьких ненасытных ртов, жадно поглощающих порошок с наркотическим эффектом.
Через несколько минут молчаливого наблюдения, усталые микробы вместе с мотивирующим дирижёром и его командой услышали песню, которую пел одурманенный хозяин. Эту песню горланили в старину в кабаках пьяные крестьяне, пытаясь водкой заглушить думы о тяжёлой и безысходной жизни. Все микробы, которые вышли на уборку, с недоумением слушали простонародные песни с вкраплениями нецензурных словечек от интеллигентного артиста.
Когда репертуар песен внезапно закончился, хозяин начал говорить по телефону. Речь его примерно на четверть состояла из матерных слов, которые без особых искажений доходило до местного населения его носоглотки. Наконец-то музыкальный руководитель оркестра не выдержал и крикнул: «Заглохни, пьяная скотина! Как я ненавижу телефон и людские песни. Они не дают нам отдохнуть, даже когда люди находятся вне своего рабочего места». Маленьким микробам родители закрыли уши, некоторые из них издали смотрели, как их мамы и папы убирали белый снег без охлаждающего эффекта.
– Надо что-то сделать с этим певцом, – никак не мог успокоиться Аристарх Юрьевич.
Эшерих позвал своего заместителя Эогона и приказал связаться с руководителем работ в кишечнике хозяина.
– Эшерих, Токос на связи, – сухо сообщил заместитель.
– Токос, друг мой. Как твои дела? – начал Эшерих.
– Приветствую тебя. У нас, как всегда, работы много, но мы не жалуемся. Как ты поживаешь?