«Эмма – это я!»
Густав Флобер
Вальс, вальс, вальс!
Звучит вальс.
Кружатся молодые нарядные красивые пары.
Она всматривается в лица юношей и девушек и постепенно узнает их.
Это они шесть лет назад, совсем детьми, пришли учиться в новую школу.
В школу, где все начинали сызнова – и учителя, и дети.
Она учила их новому не только для них, но и для нее предмету. Этот предмет включал в себя все – весь окружающий мир. Это было очень нелегко – рассказывать маленьким детям, как устроен мир.
Микрочастицы и макрокосмос – как это уложить в сознание детей? Год она учила их всему этому, вкладывая всю душу в новое для нее дело.
Но спустя год она уехала. Совсем.
Почему? Трудно стало с хлебом насущным?
Нет, это было далеко не главным.
Москва перестала быть ее городом.
Площадь Пушкина стала чужой!
Она родилась на Тверском бульваре, долгие годы жила на улице Чехова. А в последние годы приезжала в центр из новостройки на метро. И сразу попадала в подземные залы под площадью Пушкина.
Это подземное пространство стало наполняться в последнее время чем-то странным, чужим.
То тут, то там располагались лотки с газетами, книгами, проповедующими нацизм. Молодчики в черных рубашках открыто пропагандировали свои товары и взгляды. И было страшно, что вся эта коричневая пена выльется наверх и затопит мутным потоком Тверской бульвар.
Она уехала, а ее ученики остались.
Другие учителя учили их математике, физике, биологии.
Жизнь продолжалась.
И вот наступил выпускной вечер, выпускной бал.
Учителя выпускали своих питомцев в жизнь и говорили напутственные слова.
Ученики благодарили учителей. У родителей, как всегда в таких случаях, блестели на глазах слезы.
И все это снималось на видеопленку.
Поэтому теперь в ее крошечной тель-авивской квартирке звучат звуки вальса.
На экране телевизора кружатся пары.
Юноши в белых рубашках при галстуках бережно ведут своих дам, которых совсем недавно дергали за косички.
Веселые, радостные лица.
А ей вдруг стало очень грустно.
Спазм подкатился к горлу.
Почему она не с ними?
И кто кого приручил?
Звуки вальса плывут в тягучем зное хамсина1.
Вальс, вальс, вальс…
Эта удивительная встреча, вселяющая надежду на взаимопонимание, произошла на асфальтовой площадке перед терминалом «Бен-Гуриона».
…Поздний осенний вечер, скамейка перед входом в здание аэропорта. Жду рейса из Кишинева, встречаю родственников. Самолет опаздывает, прилетит ночью. Двое молодых людей бережно под руки подводят к скамейке и усаживают рядом со мной очень пожилого человека. К скамейке подходят дамы, еще один мужчина подвозит тележку с чемоданом и баулом. Идет оживленная беседа на иврите, улавливаю лишь отдельные слова. К моему удивлению, компания прощается со старцем и удаляется. Он разворачивает «Джерузалем пост», однако читать невозможно, не хватает света. Старичок поворачивается в мою сторону. Некоторое время рассматривает мою газету.