Глава 3. Мендельсон или Лорка
Войновский в задумчивости прохаживался взад-вперед по гримерке, пока Павел безуспешно шарил по сумке в поисках ключей от машины; внезапно остановился и вдохновенно пояснил:
– Я кажется понял, почему у тебя не идет сцена на Тайной Вечере!
– И почему же?
– Твоему Иуде жалко Христа. Жалко, понимаешь?
– Ну и что с того? Мы же вроде от этого и отталкивались?
Антон покачал головой:
– Нет. Ты ведь ощущаешь себя предателем, а его – жертвой, и вот, тебе его безумно жалко. Но тогда вся сцена становится пронизана фальшью. В этот момент они оба знают, что готовится предательство, и понимают друг друга… «Не я ли, Господи? – Ты знаешь, кто»…
– Так, и что? – обронил Бердянский, теперь так же озабоченно проверяющий свои карманы на предмет все тех же ключей.
– А то, что петля на шее Иуды еще не затянута, он в состоянии изменить ситуацию, так как поцелуй в Гефсиманском саду – его свободный выбор…
– Погоди, погоди… – Павел провел рукой по лбу, на время оставив поиски и сосредоточившись на том, что ему вещал режиссер. – Ты же сам хотел усилить мотив обреченности, а тут вдруг говоришь про свободу выбора для Иуды…
Войновский торжествующе щелкнул пальцами, и взгляд его загорелся от прилива вдохновения:
– Ааа, вот это весьма тонкий момент! Обречены все они – Иисус, Иуда, Магдалина, Пилат, но обречены-то они вовсе не изначально, улавливаешь? Страшное пророчество сбывается именно потому, что каждый участник этой драмы обречен на осуществление своей свободной воли! Понимаешь теперь?
– Хммм… ну да, но все равно какая-то сомнительная это свобода – как оказаться между молотом и наковальней… Но давай к самой сцене. Значит, ты считаешь, что Иуда должен Христа… ммм… ненавидеть? Презирать, как неудачника, в кого он верил, но кто не оправдал его ожиданий? Так?
– Да, да, именно! – воскликнул Антон, и лицо его исказилось страданием, когда он продолжил излагать новое прочтение сцены – Ты и любишь его, и ненавидишь в то же время! И ненавидеть начинаешь больше, когда он тебя гонит прочь, отталкивает… и вот тогда ты принимаешь окончательное решение предать… обвиняешь его, ищешь его вину, а себе оправдание… Паша, я тебя частенько браню за экспрессию, за то, что ты рвешь на части сердце там, где не надо, но вот здесь… здесь как раз не сдерживай себя, выплесни на зрителя и обиду, и обманутые надежды, и страх перед будущим, угрозы, как попытку предупреждения… Ну в общем все, как ты умеешь!