И главное – Йеспер ему улыбнулся! В первый раз за много, много месяцев. Признак весны?
Он проводил взглядом «ауди». На крыле остались следы крови.
Большой, шикарный автомобиль напомнил ему отцовских ревущих монстров, которые Джерри импортировал из Штатов. В середине семидесятых он ездил только на «кадиллаках», меняя их чуть не каждый год на более новые модели. Все поворачивали головы, и ему это очень нравилось.
– Как это ты его? – спросил Йеспер.
– Что «я его»?
– Ну этот… прием дзюдо.
Пер покачал головой и повернул ключ зажигания. Он занимался дзюдо два года, получил оранжевый пояс, и не более того. Но на Йеспера это, очевидно, произвело сильное впечатление.
– Это не дзюдо… простая подножка… Ты бы тоже так смог, если бы продолжал ходить на тренировки.
Йеспер помолчал.
– Ты же тоже не тренируешься, – наконец нашел он аргумент.
– Не с кем, – коротко сказал Пер и выехал с парковки. – Начну бегать.
Он в который раз окинул взглядом степь. Земля выглядела безжизненной, но он знал, что творится там сейчас. Не на земле, а под землей. Как в предчувствии весны яростно копошится мелкая, невидимая глазу и непонятная человеку жизнь…
– Куда ты собираешься бегать?
– Хоть куда.
Сожги их, Герлоф, – сказала тогда Элла. Она уже не вставала и была больше похожа на скелет, чем на человека. – Обещай, что ты их сожжешь.
Он только кивнул. Но дневники покойной жены он так и не сжег. И в эту пятницу на них наткнулся.
На Балтику вернулось солнце, как раз за неделю перед Пасхой. Не хватало только тепла. Было бы тепло, Герлоф мог бы целый день проводить в саду. Отдыхать, думать… построить кораблик в бутылке. Сквозь пожухлую прошлогоднюю листву начали уже пробиваться тонкие зеленые стрелки. Раньше мая газон стричь не надо.
Солнечный свет должен разбудить первых бабочек.
Для Герлофа главный признак весны – бабочки. Это с детства. Еще маленьким он всегда нетерпеливо ждал, когда же появится первая бабочка. Сейчас, в восемьдесят три, чувство весны, конечно, не такое бурное, как тогда. И все равно Герлоф ждал бабочек с тем же жадным нетерпением, как в детстве.
Он был один в доме. Ковылял из одной маленькой комнатушки в другую, с палкой в одной руке и чашкой кофе в другой. Кресло-каталка стояла в спальне, молча ожидая обострения ревматизма. А пока он вполне мог передвигаться и даже подниматься по крыльцу без посторонней помощи.