Юлия приехала на выходные – помочь отцу с переездом и привести в порядок дом. Это называлось весенней уборкой. Дом-то, конечно, принадлежал Герлофу, но семьи двух его дочерей давно пользовались им как летней дачей. Летом приедут, придется как-то потесниться… Там видно будет.
Довольно для каждого дня своей заботы[1].
Юлия занесла вещи, включила рубильник и открыла окна – надо было основательно проветрить дом.
Они снова вышли в сад.
Деревня как вымерла. Полная тишина, если не считать истеричных воплей чаек. Внезапно с другой стороны деревни донеслись глухие бухающие удары.
Юлия удивленно закрутила головой:
– Что это?
– Они там строят у каменоломни.
Герлоф-то нисколько не удивился – он знал про эту стройку. Прошлым летом приезжал и видел, что деревья и кусты на двух больших участках выкорчеваны, и одинокий бульдозер сновал туда-сюда, выравнивая землю. Дачи строят, решил он тогда. Летние дома. Летом-то здесь хорошо, а в межсезонье – никого. Дома стоят пустые. Также как и его дом до сегодняшнего дня.
– Пошли поглядим? – предложила Юлия.
– Почему не поглядеть.
Он опять оперся на ее руку, и они двинулись к воротам.
В начале пятидесятых из нового дома Герлофа на запад открывался вид на море, а на востоке – на часовню марнесской церкви. Но тогда здесь паслись коровы, куда ни глянь – сплошные луга. А теперь коров нет и все заросло деревьями. Деревья обступили дом со всех сторон, они стояли и вдоль дороги, так что только иногда в просветах между стволами мелькал темный пролив.
Стенвик всегда был рыбацкой деревней. Герлоф помнит деревянные плоскодонки, беспорядочно валяющиеся на берегу в ожидании путины [2]. Сейчас от них и следа не осталось, а хижины рыбаков либо снесены, либо перестроены в дачи.
Они свернули на посыпанную щебнем дорогу к каменоломне. На новой белой табличке было выведено: «Улица Эрнста».
Он прекрасно знал Эрнста-каменотеса. Они дружили. Последний каменотес в деревне – каменоломни закрылись в начале шестидесятых. Эрнст умер, а улица осталась. Интересно, назовут ли что-нибудь и в его, Герлофа, честь?
Они миновали рощу и вышли к каменоломне. Бордово-красная хижина Эрнста была цела – она примостилась на дальнем краю. Окна и двери заколочены. Дом унаследовали какие-то двоюродные племянники, но они никогда в Стенвике не появлялись.