Я не мог справиться с управлением, и сержант, который сидел рядом со мной, тоже растерялся. Надо было заглушить двигатель, раз заклинило фрикцион, а мы пытались развернуть машину. Ребята разбежались, а майор сидел на мотоцикле, и гусеница тягача прошла где-то в пяти сантиметрах от него. Тягач залез на бугор, и только тогда мы с сержантом догадались выключить двигатель.
Майор, конечно, перепугался, наорал на меня, но нигде дальше докладывать не стал: видимо, побоялся, что его самого обвинят в том, что он недостаточно хорошо нас обучил.
Все ребята рассматривали эти занятия как необходимые и полезные и понимали, что в жизни все это может пригодиться, в том числе и на гражданке. Были и случаи озорства. Ну как же так – быть в армии и не убежать в самоволку? Взамен получали гауптвахту. Были любимые офицеры и нелюбимые. Учился у нас парень, который не хотел служить по религиозным убеждениям. Он вступил в какую-то секту и института так и не закончил.
Была у нас спортивная кафедра и обязательные спортивные занятия. Как я уже писал, особой тяги у меня к спорту не наблюдалось. И болельщиком никогда не был. Правда, когда купили в кредит первый телевизор в 1967 году, то болел за наших спортсменов на международных встречах по хоккею, фигурному катанию и лыжам у экрана телевизора.
На футболе я был всего один раз на уникальном матче, когда в финал вышли команды из Донецка и из Орехово-Зуева, то есть абсолютно неизвестные команды. Но меня больше устраивает смотреть соревнования по телевизору. Я думаю, люди ходят на спортивные соревнования, чтобы быть причастными к игрокам, как бы участвовать в соревнованиях. Но, по-моему, наблюдать соревнования удобнее по телевизору – там все покажут и расскажут. Правда, эффекта соучастия нет.
…Это особенно ярко чувствовал, когда получал приглашения на Красную площадь во время парадов. У меня небольшой рост, и смотреть там парады мне было не очень удобно. Но сам момент присутствия на площади порождал эффект соучастия в происходящем, тем более что дополнялся общением с присутствующими людьми…
Меня иногда спрашивают: «А как питались в ту пору студенты?» Питание в ту пору не очень дорого стоило. Если взять цены до 1961 года, то есть до проведения Хрущевым деноминации денег, то обед стоил 3 рубля (после деноминации – 30 копеек). В меню входили щи пустые, котлета с макаронами или гречневой кашей плюс кусочек соленого огурца, хлеба – сколько хочешь, и стакан сладкого чая – вот что было в студенческой столовой по талончику. И все мы питались одинаково. Пища была вкусной и полезной.