А мать действительно вела себя странно. Впервые увидев ее после таинственного исчезновения, Энджи кинулась в материнские объятия. Мать никогда не была склонна к пылкой демонстрации родственных чувств, но раньше они у нее хотя бы были. Но тогда, обнимая Валентину в старом, заброшенном доме в Глухово, Энджи поняла, что с таким же успехом можно прижимать к себе дерево в лесу. Обнимая мать, она не чувствовала от нее никакого эмоционального отклика или хотя бы намека на радость от встречи, а лишь холодность и равнодушие.
Энджи отстранилась и пытливо взглянула матери в лицо. Валентина смотрела на дочь спокойным, невозмутимым взглядом.
– Мама? – спросила тогда она, как будто сомневалась в том, что эта женщина не чужая.
– Здравствуй, – ответила Валентина и кивнула на скамью: – Давай присядем.
– Мама, где ты была? Мы тебя везде искали. – Девушка не сводила глаз с прекрасного лица.
– Я была не совсем здорова.
– Ты больна? – удивленно спросила дочь, любуясь безупречной кожей.
– Была, но уже нет, – улыбнулась уголками рта Валентина, – сейчас я здоровее, чем когда-либо раньше.
– Ты живешь здесь? – спросила Энджи, озираясь на запыленные стены старого дома и паутину по углам.
– Нет, я живу у твоей прапрабабушки Прасковьи.
– А разве это не ее дом?
– Нет, она уже давно живет в другом месте.
– А что с тобой случилось? Чем ты была больна?
– Это уже неважно, все позади.
Энджи взяла мать за руку.
– Мы так волновались… Отец поднял на ноги всех, МЧС неделю тебя искало, прочесывали лес, и вертолеты все здесь облетели, но безрезультатно.
– Да, я знаю, – ответила Валентина и замолчала, видимо, считая, что эта тема исчерпана.
– Мама, я так рада, что ты жива. Ты так внезапно уехала и пропала. Твой водитель позвонил Игорю, отцу. Они приехали тебя искать, но никаких следов не нашли.
– А как ты меня нашла? – сдержанно спросила мать.
– Я сама не знаю, просто села в машину и приехала сюда. Меня как будто кто-то вел в этот дом.
Энджи протянула руки, чтобы обнять мать, но та лишь бесстрастно улыбнулась одними губами. Взгляд серых, стальных глаз оставался отстраненным. У Энджи невольно опустились руки. Эта безмятежность и холодность уже не на шутку ее пугали.
– Когда мы поедем домой? – осторожно спросила она.