И начались для пленных красноармейцев муки ада. Били, издевались над ними, посадили на голодный паёк, давая два раза в сутки баланду, от которой и свинья отвернулась бы. У котлов с баландой стояли эсэсовцы и каждого, кто подходил с чашкой за ней, били резиновой палкой так, что искры летели из глаз.
Через полмесяца их одетыми вывели на улицу. Солдат, у которых на рукавах были звёзды или следы от них, выталкивали из строя и уводили на расстрел. Остальных перевезли в порт и оттуда пароходом в Клайпеду. У кого-то были забинтованы головы и руки, кто-то держался на костылях, голодные, многие не в своей одежде, так как их раздевали догола и одежда перемешалась, а выбирать не давали, тут же били прикладами. На одном из привалов Бабин подняться сам уже не смог, нога его опухла, не поднималась голова. Тогда фашист ударил ему в спину, но, увидев распухшую ногу в разорванной штанине галифе, изрёк: «Капут». Тут его вскинули на подводу, к таким же раненым, как он, и увезли в лес. Пленники уже прощались с жизнью, но в лесу их снова стали фильтровать, через предателей выявляли коммунистов, офицеров, политработников и расстреливали. Ему повезло, угодил в госпиталь. Но пробыл здесь недолго. Нашёлся предатель из его роты и выдал, что этот раненый – офицер. Избили до полусмерти, выбивая признания, но Бабин всё отрицал и упорно говорил, что он – рядовой и офицером никогда не был. После отволокли в какой-то подвал к трупам, истерзанным гитлеровцами. Но и тут смерть его миновала. Когда опамятовался, бросили в машину и привезли в город Тильзит, а потом на какую-то станцию в гестаповский офлаг № 53.
Здесь пленнику Бабину пришлось испытать новый круг ада. Восемь месяцев человек просидел в смертном карцере, ожидая своего конца. Ведь сюда ежедневно подъезжала специальная машина, в которую наглые пьяные гестаповцы загоняли по 20 и более человек и увозили на расстрел. А карцер полнился новыми жертвами… И тут его переводят в общий лагерь.
Более 10 тысяч военнопленных уничтожили гестаповцы в офлаге-53, когда он был расформирован. Но пленных без дела не оставили. Назара Бабина перевели под Кёнигсберг добывать торф. Условия его добычи были жуткими, тут и здоровый человек не выдержал бы, заболел, а каково было больному истощённому и без одежды залезать в ледяную двухметровую яму – таков был слой пласта торфа. Стояли в воде в деревянных колодках и выбрасывали торф на поверхность, через каждые два часа меняясь сменами. На следующий день шла прессовка брикетов и установка их на сушку. Деревянная колодка до крови растёрла его рану, началось гниение. Чирьи, фурункулы покрыли тело, возобновились боли в груди, мучил удушающий кашель. Послали на копку картофеля. Стоило чуть со своей мотыгой было отстать, как страж тыкал штыком в зад, бил пинками и натравливал овчарок.