– Чего не спишь? – прошептал он и поцеловал мою ладонь.
– Миш, мне кажется, это неправильно, – я почувствовала, как к горлу подступили слезы.
– Что именно?
– То, что мы делаем… Ты и я… Это неправильно, так не должно быть, – слова давались мне с трудом, голос дрожал.
– По-твоему, быть с тем, кого любишь, неправильно? – Миша заглянул мне в глаза.
– В нашем случае – да.
– Мне с тобой очень хорошо, а тебе… Тебе плохо со мной? – он резко распрямился, намереваясь встать.
– Нет, что ты! – я ухватила руку Миши, изо всех сил вцепилась в нее. – Мне с тобой хорошо. И это плохо, понимаешь? Ведь мы…
– Какая ты смешная, – Миша улыбнулся, притянул меня к себе. – Получается, тебе плохо оттого, что тебе хорошо со мной?
Я кивнула, не в силах что-либо ответить.
– А давай сейчас нам будет просто хорошо? –он поцеловал меня в щеку, потом в шею. – В конце концов, сейчас мы только вдвоем? Какое значение имеет твоя ксива или мои прошлые дела?
– Миша, будь осторожен, – прошептала я. – У меня на работе следак есть, Соболевский. Он «роет» под тебя.
– Соболевский? Знакомая фамилия, – Миша усмехнулся. – Ну и пусть себе роет.
– Миш, я боюсь за тебя, за нас…
– Не бойся, – прошептал он в ответ. – У нас с тобой все будет хорошо. Я закончу с делами, ты уволишься из отдела. И мы будем обычной парой…
– И счастливой, – добавила я.
– Конечно, – лицо Миши вновь озарилось улыбкой. – Мы будем очень счастливыми…
Что-то происходило. Я не понимала, что именно, но чувствовала, ощущала всем телом – что-то не так. Миша стал каким-то уставшим, измученным. Он старался скрывать это, говорил: «Все в порядке», даже улыбался. Но я чувствовала, что его что-то беспокоит.
Однажды ночью я проснулась и увидела, что Миша сидит на краешке кровати, обхватив голову руками.
– Миш, Миша, – я обняла его. – Что-то случилось?
– Все в норме, все просто превосходно, – он даже улыбнулся. – Не волнуйся, ложись спать…
Уснуть, конечно, у меня не получилось. В ту ночь я лишилась сна и тех жалких остатков спокойствия, которое хоть на короткое время обретала рядом с Мишей…
Словно в противовес этой напряженности, на моем рабочем фронте дела шли более-менее нормально. Опера занимались своей работой, а следаки – своей. У всех было полно забот. А тот случай с Мелким, моя «оплошность», постепенно отошли на второй план, забылись.