Вокруг стояла полнейшая тишина. Оба незнакомца одновременно подняли правую руку, сбросив с головы глухие капюшоны, скрывающие их лица.
В стоявшем ближе ко мне я с трудом узнала Митьку. Нет, это, конечно же, был мой пропавший друг, но он изменился. Митька вытянулся, теперь он выглядел выше и еще тоньше, чем был раньше. В его фигуре сквозила какая-то неземная легкость. Почти прозрачная кожа, тонкие черты лица – всё обострилось, словно то, что было в нём заложено от природы, довелось до совершенства, до абсолюта. Его зелёные глаза сияли на лице, как два цельных изумруда, а взгляд казался глубже и мудрее что ли. Да и сам он весь будто светился изнутри.
И ещё, создавалось впечатление, словно он только что с кем-то дрался. Это Митька-то! Вечный пацифист, который даже комаров не убивал, а просто отмахивался от назойливых мошек. Он был какой-то взъерошенный, правую щеку пересекала большая царапина, а левая рука замотана не очень чистой тканью, сквозь которую проступала кровь.
Его спутник тоже выглядел весьма потрепанным, но все равно он был невероятно, невозможно красив. Высоченный (я упоминала, что без ума от высоких мужчин?), хотя при моем метре пятидесяти шести все, кто выше ста семидесяти сантиметров, уже кажутся мне высокими.
Но Зак, а, судя по всему, это был именно он, был действительно очень высоким. Густая грива светлых, почти белых волос была собрана в длинный хвост. В глазах цвета темного шоколада полыхал такой яростный огонь, что казалось одной его силой можно рушить стены. Рука Закарии обвивала талию Митьки, но так будто он в любую секунду был готов рвануться вперед и загородить юношу своим телом, и его поза недвусмысленно давала понять, что значит для него тот, которого он прижимал к себе. Его фигуру, завернутую в черный балахон, я не могла рассмотреть. Зато очень хорошо разглядела его уши, заостренные кончики которых не смогли скрыть несколько выбившихся из хвоста прядей, спадавших ему на плечи. Господи, помоги мне! Передо мной стоял эльф!
Несколько коротких мгновений я смотрела на них, смаргивая слезы, поражаясь тому, как целостно, как, черт возьми, совершенно и прекрасно они выглядели… Я дернулась навстречу Митьке, пытаясь подойти и обнять его, но не смогла сделать даже шагу. Друг грустно улыбнулся мне и покачал головой, мол, не надо. Затем его губы сложились в слова, и я смогла прочесть: "помоги нам". Закария через Митькино плечо склонился над корзинкой и что-то произнес. В тот же миг свет будто чуть отступил, Митька быстро наклонился, и корзинка оказалась вне сверкающей сферы. Сияние вокруг них начало угрожающе потрескивать, потом тускнеть, Митька еще раз ободряюще улыбнулся мне на прощание, и все пропало. Вернулись звуки улицы, по-прежнему, горел фонарь, со стороны входа в сквер слышались какие-то голоса.