Глеб склонился ко мне и шумно втянул запах с моей шеи.
Чуть не коснувшись губами кожи. Но все-таки не коснувшись.
– Нет, но это нормальная работа в нашем го…
Он впился губами в мою шею, не дослушав. Резко сгреб рукой грудь под тремя слоями полотенец и сжал со всей силы, так что я ойкнула. Случайно, качнувшись, оперлась о его бедро и задела… что-то очень твердое и большое. Он уже был готов.
Давно был.
Только отвлекал разговорами, как волк Красную Шапочку.
Какие такие пирожки у тебя в корзинке? А я с яблоками больше люблю.
Глеб потянул вниз обматывающее меня полотенце и пальцы его нащупали сосок, легонько сжали и потеребили, пока губы оставляли пылающие огнем поцелуи на шее. Каждый злой, острый, как укус. Горящий даже после того, как он переместился на другое место.
Я сглотнула и прохрипела:
– Не… пожалуйста. Глеб… отпусти.
Он оторвался от меня, тяжело дыша и снова посмотрел мне в глаза, но теперь вместо опасной остроты в его взгляде была только тупая похоть. Такая же, как у отцовских дружков, провожавших меня липкими взглядами, когда я проходила мимо лавок, на которых они приходили подбухнуть и поддержать друга при смерти. Они словно ощупывали меня в своих грязных мыслишках. Глебу этого было даже не нужно. Он щупал меня вживую.
– Нет? – удивился он. – Боишься, что ли?
Он откинулся назад и потянулся за бутылкой виски, стоявшей на столике у кровати. Наполовину пустой. Они больше не пили пиво и перешли на что-то покрепче?
Квадратная и тяжелая, она угнездилась в моей руке, а Глеб кивнул:
– Пей. Анестезия будет. И трястись перестанешь.
Его голос был низким и дребезжал, а рука легла на выделяющийся в тесных джинсах член.
Немаленький. Совсем немаленький.
Не то чтобы передо мной не махали членами. Всякое бывало, когда парни нажрутся. Но этот был явно побольше. Ох, и он будет во мне.
Трясущимися руками, обливаясь, я сделала несколько глотков. Бутылка ударилась о зубы, горячая жидкость прокатилась огненным пожаром по горлу, а Глеб тянул полотенце все ниже, потихоньку его пытался разматывать. Его голова маячила в районе моей груди. Он то лизал, то посасывал, то тянул зубами мои соски. Это не было больно или приятно, только странно и страшно.
– Пей, пей… – бормотал он. И я пила глоток за глотком, чувствуя, как ватное тепло разносится по всему телу.