– Мартуля, а ты пекарка или пекаричка или пекарунья?
– Если хочешь я буду пекаруньо, пекарилло, пекароччо, пикорино, сути это не меняет!
Кирилл, высокий, широкоплечий, с темными глазами и огромными ладонями, на которые, казалось бы, и Марта могла поместиться, заглянул в пекарню, поцеловал жену в макушку, сказал, что двойнят в школу проводил, а сам пойдет на старую мельницу и вернется только к ужину. – В мельничке Славка сегодня с дальнего переулка, ему на гаджет какой-то не хватает.
В мельничке у Кирилла работали по надобности все, кому нужно было заработать на какую-нибудь прихоть. Болезнями, нуждой и ремонтами в Заиндене казна ведала, на жизнь каждый сам зарабатывал, а вот на шалости и малости особенно молодым путь в мельничку Кирилла был всегда открыт.
– Хороший мальчик, – сказала Марта, быстро поцеловала мужа, собрала ему попутно каких-то пирогов с молоком и выпроводила, приобняв его широкую спину, шепотком заговорив вернуться здоровым и радостным домой.
– Ты его ли Славку хорошим мальчиком назвала? – рассмеялась я.
– А, оба хорошие, мне не жалко.
Я откусила от своего хлебца дня и в недоумении замолчала. Вкус был неопределимым. Ничего из того, что я знала, он не напоминал. В нем не было ни ноты чабреца, укропа, не чувствовались соль или мед…
– Что ты туда положила?
– Откуда же я знаю? Я сею-вею-рассыпаю, а как оно ляжет, не от меня зависит.
– Но я совершенно не могу понять, что это?
– Это просто вкус будущего. Оно сегодня начинается.
–Да ну тебя, оно всегда сегодня начинается!
– Не скажи. Иногда сегодня просто заканчивает то, что было вчера. Иногда сегодня – это сегодня. Иногда – это вообще передышка в движении. А иногда, как вот теперь – начало будущего.
– И что там? – спросила я дожевывая хлебец.
– Ну, судя по всему, что-то очень аппетитное, – улыбнулась Марта и начала убирать со стойки.
Время посиделок истекло, пора было отправляться дальше.
Дальше – это дойти до Бороды и помочь ему с эскизами новых комнат постоялого двора. У меня при тщательном рассмотрении обнаружилось пространственное мышление, которое не годилось для создания художественных шедевров, но вполне годилось для интерьеров и перепланировок. Борода звал меня каждый раз, когда обновлял свои чертоги, а между делом я помогала в заказах мастерам, стараясь встраивать в пространства их изделия, и местным хозяйкам, когда им приходила блажь переустройства. Много работы было в школе и в музее, театр требовал моего присутствия при каждой постановке, и ректор в один из дней предложил мне полностью им заняться. Теперь я подбирала спектакли, приглашала труппы с гастролями, организовывала фестивали и даже взялась за то, чтобы создать собственный поселковый театр. Ректор спросил не смущает ли меня то, что театр будет Заиндеевским, но я сказала, что он вполне может быть просто Малым, на том мы и сошлись.