Так прошло две недели. Две недели волнующих ее душу ранее неиспытанных чувств, всё, что она раньше читала в книжках о любви – все это было не таким, каждый вздох рядом в Виктором казался глотком настоящего опьяняющего, всеобъемлющего, сплошного счастья. Прикосновения их рук и губ – вот что было реальным, а все, что кроме – лишь иллюзией жизни, самым скучным ее проявлением.
Вечерами, перед сном Элизабет все представляла, как Виктор в скором времени поговорит с ее отцом и уже не нужно будет больше прятаться и украдкой встречаться, каждый раз опасаясь быть замеченной там, где ей не подобает быть.
Как же она ошибалась! Реальность оказалась совершенно не такой радужной, как ее мечты. Вместо этого весь мир Элизабет рухнул в один момент, в одно мгновение ее мечты развалились и посыпались, разлетевшись на самые мелкие частицы, больно раня ее так, что оказалось невозможно дышать. Во время обеда ее отец обсуждал дела со своим очередным партнёром, Элизабет привыкла, что такие рабочие моменты часто присутствовали в их семейной жизни и обычно она не воспринимала то, о чем они так скучно говорили. Но сегодня, как гром среди ясного неба, Элизабет услышала, что Виктор, ее любимый, ставшим в последнее время единственной и безусловной радостью ее жизни, он скоро исчезнет навсегда из ее жизни. Сначала девушка засомневалась, что правильно расслышала, но разговор отца и этого старого неприятного мужчины продолжался, и, с ужасом для себя, Элизабет все отчётливее понимала, что Виктор планировал закончить работу на ее отца до этого нового года, а дальше он уезжает – где-то его уже ждут и обещают хорошую должность, от которой не откажется никакой здравомыслящий человек. Элизабет чуть не перестала дышать, комок в горле стоял такой твердый и колючий, что не получалось сделать даже маленького вздоха. И самое страшное, что она поняла из этого разговора – что Виктор знал об этом сразу, как появился здесь, то есть он с самого начала их сближения понимал, что очень скоро он уедет навсегда и уже не вернётся. Элизабет стоило огромных усилий закончить обед, а дальше она уже ничего не осознавала. Как в бреду ноги сами унесли ее в библиотеку, Элизабет хотелось спрятаться от всех. Завернувшись в плед, свернувшись калачиком на мягком подоконнике, она все ещё не могла свободно дышать, мысли в голове кружились как взбудораженный улей. Как? Как он мог так жестоко с ней обойтись? Зная, что это развлечение на два месяца, он вскружил ей голову так хладнокровно, прекрасно осознавая, что просто уедет, оставив ее, потерявшей от него рассудок и если бы только рассудок – она и жизнь свою потеряла за эти считанные недели. Если бы только он не поцеловал ее тогда, впервые, она жила бы себе спокойно, а теперь без него её жизнь не имела никакого смысла, вообще никакого. Как же он жесток!