– Линия жизни… видишь? Ее пересекает множество других линий и куда ты направишься – выбирать только тебе. У тебя всегда есть выбор. Разве сейчас, будь у тебя такая возможность, – теперь он смотрел на Виктора со всей серьезностью, – ты бы не помог той девушке? Зная, что тебе придется провести за решеткой долгих семь лет?
– Я бы поступил точно также, – тихо сказал Виктор. – Ни капли не жалею о том, что произошло.
– Ценой своей жизни твой отец спас большую часть отряда, успев за пятнадцать минут до нападения предупредить командира. Если бы у тебя была возможность…
Виктор похолодел. Он знал, что будет дальше. Он знал, какой вопрос задаст доктор.
– …если бы то мог, если бы существовал хоть малейший шанс его спасти, предупредить – ты бы сделал это?
Виктор покачал головой.
Доктор долго молчал, потом, словно очнувшись, встал с кушетки, прошел к столу и тихо сказал.
– На задней стороне фотографии есть надпись. Алексей сказал, что ты поймешь, о чем речь и сможешь сделать правильный выбор.
Он добавил, что верит в тебя. И…
Виктор посмотрел на доктора. В глазах старика стояли слезы.
– И… еще он просил передать, что… очень любит тебя.
* * *
В этот вечер Виктор долго не мог уснуть. Вернувшись от доктора, он достал магнитофон, поставил его на стол, воткнул вилку в розетку, затем аккуратно вытащил магнитофонную катушку из картонного пенала, защелкнул ее на вращающейся оси, дрожащими пальцами пропустил драгоценную пленку сквозь лентопротяжный механизм, рядом с аппаратом положил фотографию улыбающегося отца в выгоревшей до белизны форме, перевернул фото и в сотый раз прочитал размашистую надпись.
Палец потянулся к кнопке воспроизведения – но так и застыл.
Виктор не понимал, что происходит и как он должен поступить.
Он отступил от стола, выкурил сигарету, глядя в окно на двор – туда, где вместо вековых дубов появился вино‑водочный магазин, на заднюю стенку которого справлял нужду покачивающийся гражданин.
– Когда же что‑то пошло не так? – задал он вопрос самому себе. – Когда все начало рушиться?
Ответом ему был лишь звон стеклотары с торца магазина и громкие крики соседей, которых он не знал. Дом стал чужим – он чувствовал это, никого не осталось в нем из старых жильцов – одна тетя Оля, да и той сколько осталось…
«Ты можешь все исправить», – точил его внутренний голос. – «Это в твоей власти, ты знаешь, что нужно делать».