– Оставляю все под твоим контролем, Урмас, – КВС встал с кресла, бросил последний взгляд на приборную панель, и, открыв дверь кокпита, первой выпустил меня наружу, – и не куролесь мне тут, чтобы не было потом, как в том анекдоте. Решил молодой пилот над диспетчером подшутить, идет на снижение, вызывает вышку и спрашивает: «Угадай, кто?». А диспетчер выключает все огни и говорит: «Лучше ты угадай, куда?».
Улыбка Урмаса заставила меня непроизвольно передернуть плечами: интуиция пронзительно взвизгнула, а сердце на мгновение перестало сокращаться. Когда дверь бесшумно закрылась у меня за спиной, я исподтишка взглянула на Стеклова, но, судя по всему, на данный момент КВС мог думать исключительно о своих естественных потребностях, и внушающее мне бессознательную тревогу поведение второго пилота, не вызывало у него подозрений. Вскоре Стеклов исчез в туалете, а вернулась в свой родной бизнес-класс, где Ирина как общалась с леди-телебашней, настойчиво пытающейся добиться от старшего бортпроводника, почему вид из иллюминатора не так живописен, как того хотелось бы. СБЭ демонстрировала чудеса самообладания и ровным, хорошо поставленным голосом обещала пассажирке, что проблема однообразия пейзажей решится при заходе на посадку. Леди недоверчиво морщила лоб, но капитулировать без боя, вероятно, считала ниже своего достоинства, и продолжала мучить Иру очередным потоком несусветного бреда. Аэрофоб жадно глотал содержимое касалетки и не иначе как отчаянно пытался заесть стресс, а насытившийся младенец умиротворенно сопел на руках у своей лишенной комплексов мамаши. В экономе гомонили школьники и громко переругивались с Катей нетрезвые пассажиры, а сидевшая рядом с любителями выпить женщина слезно умоляла Семена пересадить ее в другой салон. Так как в бизнесе сегодня не было свободных кресел, просьба осталась без удовлетворения, и обиженная пассажирка не нашла ничего лучшего, кроме как уподобиться своим попутчикам и оторваться на стюардессе.
Я с благодарностью кивнула Ирине, добровольно взявшей на себя обслуживание бизнес-класса и уже собралась было прийти ей на помощь и вполовину ускорить процесс раздачи еды, как самолет вдруг пошел на снижение. Пассажиры вряд ли почувствовали, что с лайнером что-то не в порядке, так как камнем вниз наш самолет не падал, однако, каждый член кабинного экипажа, включая вчерашнего стажера Семена, мигом ощутил пока еще совсем слабое, едва уловимое дыхание опасности. Фирменная улыбка на лице Иры стала шире и лучезарнее –классический прием опытных проводников, не позволяющий возникнуть панике в салоне. Ну, попали в воздушную яму, в конце концов, с кем не бывает, хоть болтанки нет, и то хорошо: помнится, один раз так вляпались, ручная кладь с багажных полок посыпалась, и чуть пассажирку не пришибла, а ведь ничего, как говорится, не предвещало беды, даже предупредительного сигнала не было. Пока КВС успел соответствующую кнопочку нажать, мы уже во вторую яму провалились, и так раза три за пять секунд! Но если я была права, и причиной снижения была воздушная яма, самолет должно было здорово тряхануть, а наш лайнер терял высоту так плавно, будто бы шел на посадку. Но до начала посадки оставалось еще немало времени, а самолет продолжал целенаправленно снижаться, причем уверенно, мягко и…безостановочно.