Вывалила все на смятое одеяло. Начала по новой собираться. Вдумчиво.
Слышу сопение под кроватью. Дрема, домовик мой, внимание к себе привлечь старается.
– Чего тебе, Дремушка? Уезжаю я. Ты за хозяина.
Сильнее сопит, обиженно.
– Знаю, скучно тебе одному.
Выкатился рыжим лохматым клубком:
– Возьми меня с собой!
– Куда, Дрема? Ты ж домовой! При доме, стало быть!
– Я семьсот лет при нем. Как твоя пра-пра-пра, – загибает волосатые пальчики, – или четыре пра-? Не упомнить вас, мелькаете слишком быстро. Короче, как твоя предка дом поставила, так и сижу. Скука. Заклятья наложи, никто не влезет. А мне мир посмотреть охота.
– Ладно, – говорю, – полезай в валенок.
– Неа, там мышами пахнет. Лучше в шапку.
– Шапка мне на голову, стужа на дворе.
– Во! И я под шапкой.
Не спорить же.
Что еще взять? Мокошь-заступница, я и забыла! Метнулась в чулан. Из сундука, что со времен досюльных стоит, вытащила маленький ларчик, железный, гладенький. Никаких на нем рун-знаков. И замка нет. И внутри ничего нет. И что это за ларец, никто у нас в доме никогда не знал. Когда, как сказал Дрема, моя предка, ведьма Некраса, помирала, его дочери передала. Сказала: «Храни, однажды пригодится». А на что, не сказала. Хмыкнула только: «Тебе лучше не знать». Так оно и прозывалось: «лучшенезнать», и с покон веку в сундуке валялось – не пылилось, не ржавело. Заклятья заклятьями, а если упрут семейное сокровище, стыдно мне будет перед предками. И перед потомками заодно. Будут же у нас с Томилой потомки когда-нибудь.
Потеплей одеться, шапку завязать: «Дрема, не егози, щекотно».
Полетели!
– Залипуху не забудь! – Дрема топает ножкой мне по макушке.
Это он про залипающее заклинание, чтоб с помела не сверзиться.
Помело я на самую высокую скорость заговорила. Муженек мой в безвременье канул, а здесь-то время бежит-торопится. Как там Осьмуша? Страж из него аховый, мало ли… До пещеры Мормагоновой – два дня с помела не слезать. А по земле, по прямой —седьмица. Какая прямая? Холмогорье, Дивнолесье да Мор-озеро. В месяц не поспеть. Далеко Томила от Твердиграда столичного угнездился. И от княжего ока, и от Собора, коему подчиняться обязан. Люду в тех краях хрен да маленько – мелкие деревушки в лесах. Кабаки придорожные да капища волхвов – вся и власть. Там, поди, и не ведают про стольный град. Шутка! Каждый кабак обязан выписывать «Княжьи ведомости» и всем желающим бесплатно предоставлять. Курьеры разлетаются по миру, в самые дальние зауголья, несут слово княжье и все, что к нему прилагается: советы, чего-как сеять-жать, свежие сплетни, заклички волхвов да гадалок.