– Йорико.
– Не понял?
– У меня есть имя, Йорико. – Меня так позабавило, с каким серьезным видом она это сказала, что я рассмеялся во все горло.
– Ты же моя рабыня, почему я должен называть тебя по имени?
– Я просто сказала. Вы ничего не должны, – сказала она, опустив глаза.
– Неважно, что ты имеешь в виду. Никогда больше не произноси свое имя, я не хочу больше это слышать, – сказал я резко холодным тоном.
– Хорошо. Простите, – прошептала рабыня, с сожалением закусив губу и продолжая смотреть вниз. Как бы она ни была унижена, она никогда не проливала слез.
Я прекрасно понимал, что все это время она терпела, лелея надежду, что ее близкий человек жив и вернется. Надежда и терпение… две самые мягкие подушки, на которые мы можем в лишениях положить голову. В ее же случае это была и единственная собственность, которая ей принадлежала. Которая не давала забыть, что в мире есть места, где можно дышать свободно. Что в ней есть то, до чего не добраться… То, что не тронут. И это только ее и ничье больше. Надежда. Но придет время – я лишу ее и этого.
***
Прошел год. Я полностью привык к ее присутствию в моей жизни. Однажды я задал вопрос, который давно меня посещал:
– О чем ты думаешь каждый день?
– О покое… свободе. – Задумчиво глядя куда-то вдаль, ответила она еле слышно.
Я положил голову ей на колени и удобно устроился. Ее тонкие пальцы почти невесомо порхали по огромному дракону, распластавшемуся цветной татуировкой на моей спине. Дракон чешуйчатыми кольцами обвил ствол цветущей сакуры, впиваясь в него когтями. Моя рабыня, молча, еле касаясь, обводила кончиками пальцев каждую чешуйку дракона и каждый иероглиф. Я поднял голову и посмотрел на ее лицо. – По крайней мере Такеру жив. – Прошептала она после паузы.
– Хм. Ты до сих вспоминаешь его? – Мои брови недовольно сбежались на переносице. Я резко поднялся, накидывая халат на плечи и затягивая туго пояс. Захохотал во все горло.
– Открою тебе секрет, Такеру уже давно в аду! – Я повернулся к ней спиной, чтобы сдержать свой гнев.
– Давно?
– Полгода! – Выкрикнул я, в ярости сжимая кулаки. – Он заслужил свой конец!
Раздалось легкое шуршание ее одежд. Я довольно хмыкнул и повернулся, чтобы сказать еще что-то. Она подошла вплотную с ничего не выражающим лицом и прижалась ко мне всем телом.
– Как и все мы! – прошипела со злостью она мне в ухо. Я почувствовал резкий толчок в живот, а потом острую обжигающую боль. Ее рука, взметая вверх длинные рукава, дернулась пару раз из стороны в сторону. Я опустил взгляд и увидел, что ее правая кисть почти исчезла в моем животе, из которого толчками выходила кровь.