В центре Пангеи стоял Евгений.
Его окружали народные массы.
Только что наступила Эпоха Сновидений.
Народные массы за годом год
шли по кругу. В центре стоял Евгений,
задумчиво глядя куда-то. Вот.
Падали кометы. Гибли динозавры.
Разбилось блюдо древнего материка.
Прошло вчера. Наступило завтра.
Время не тронуло окаменелого паренька.
В тесной пёстрой суете мегаполиса
Женю не замечают народные массы.
Во-первых, он тихий. Во-вторых, ненапористый.
В-третьих, стоит далеко от кассы.
В поле стоял неподвижный бык.
Мимо лягушка прыгала.
Землю пахал древнеримский мужик.
В Риме балдел Калигула.
В столице золото, парча и шёлк.
Стража кошмарит нищих.
Всё чисто, ровно, хорошо.
Но у Калигулы прыщик
выскочил, чёрт бы его побрал,
прямо на ягодице,
когда император в сортире… был.
В воздухе пели птицы.
В поле стоял неподвижный бык.
Мимо лягушка прыгала.
Землю пахал древнеримский мужик.
«Прыщ!» – закричал Калигула,
императорской топнул ногой,
закрыл древнеримский журнальчик,
где на фото его дорогой
квазигламурный мальчик
в парламенте пылко речь говорил
про сладостное подчинение,
про жизнь с позолоченным… жезлом внутри.
Калигула, коченея
от попрания свободы
своей элитарной жопы
каким-то прыщом неизвестной природы,
о будущем Европы
задумался. Под потолком сортира
летала крылатая муха.
Древние мухи в древнем мире
водились. Земля им пухом!
Потом появились пешеходы,
пылью и потом пропитанные.
Случилось великое переселение народов.
Варвары победили пидоров.
Обрыдла логика Нерону.
Вон он поёт. Пылает Рим.
Глядит зеркальный ворон в Рону.
Слеза распахивает грим.
Флюид стекает каплей с пальца,
уничтожая кляксой текст.
Вампир отсасывает кальций
для файловой системы ext.
Нерон поёт об Иллионе.
Свод неба пламенем объят.
Нули поплыли в биллионе.
Сестерций в августе на яд
песнионерам будет выдан
помимо зрелищной муки.
Вино с цикутой – плебсу к идам.