7. Голубая лошадь, красная лошадь, зеленая лошадь
– Идите сюда! Скорее! Она заговорила!
Бабушка в потертой, не по росту долгополой офицерской шинели и вязаной бесформенной шапочке, сияя, вбегает в жарко натопленное "палаццо". Не спрашивая, кто заговорил, отец, как был в одной фуфайке, спешит за ней. Следом устремляюсь я. Последней, беззлобно ворча, что-де невелика сенсация, выходит мама.
Перед домом на синем вечернем снегу раскорякой стоит крошечная Вера. Тяжелое пальто, сшитое из остатков старого, изорванного взбесившимся Каштаном отцовского ватника, заметно связывает ее движения. Вид у моей младшей сестры чрезвычайно сосредоточенной.
– Верочка! – с мольбой восклицает бабушка. – Что ты сейчас сказала? Повтори!
Вера молчит. Думает, стоит ли.
– Ну, курыпа, дерзай, – подбадривает отец.
"Курыпа" это, кажется, по-украински куропатка. Одно из его немногих ласковых обращений. "Курица", – мысленно уточняю я.
Сестра, превращенная в неповоротливый куль, медленно поднимает голову. В свете месяца блестят громадные глаза, и я вспоминаю, как недавно соседка при мне сказала бабушке:
– У вашей старшенькой тоже глазки большие, но таких, как у Верочки, я в жизни не видела. И у той они зеленоватые, не такие лучистые. С Верочкой не знаешь, кого и сравнить: личико беленькое, нежненькое, носик точеный… А реснички, реснички! Кукла, а не ребенок!
"Ну и пожалуйста. Можете носиться с ней, как дурень с писаной торбой, – опять-таки мысленно брюзжу я. – "Верочка", "носик", "глазки", "покушай"… Сами же раньше говорили, что все эти ножки, ручки, глазики – пошлость, когда у человека есть вкус, он скажет "руки", "глаза". Та же бабушка учила: "Запомни раз и навсегда, что кушают только младенцы, котята и дорогие гости, а все остальные едят". Вера уже не младенец, она ходит, а значит, ест!"
– Да что вы к ней пристали? – удивляется мама. – Какая разница, сегодня или завтра она превратится в несносную трещотку?
– Лу-та! – вдруг ясно произносит Вера.
– Что?! Что она сказала?..
– Лу-та! – не без досады повторяет сестренка, еще выше задирая голову.
– Она смотрит на луну! – бабушка на седьмом небе. – Мне и в первый раз так показалось, а теперь уже нет сомнения, она сказала: "Луна!"
Что и говорить, ребенок, чьим первым словом вместо "мама", "баба" или "дай" была "луна", должен быть существом особенным. При всей своей ревности я, скрепя сердце, признаю это. Бабушка, наклонясь к Вере, от полноты сердца целует красноречивую внучку. Та в ответ мертвой хваткой вцепляется в ее шапочку: