С мостика, тяжело сопя и пукая, начал спускаться командир. Штурман потянул связиста от трапа: -Не стой где попало! А то еще попадет.
Связист полез в соседний отсек, восклицая: -Нас невозможно сбить с пути!
Нам пофигу куда идти!
– В жизни всегда есть место пофигу! —вторил ему штурман.
Командир спустился в центральный пост, стянул с плеч канадку, задев рукавом механика и тем выведя его из нирваны, плюхнулся в свое кресло, чтобы стянуть валенки: -Если ты будешь упорно трудиться по восемь часов в день, то со временем станешь начальником и получишь право вкалывать по двенадцать часов в сутки… Меня постоянно преследуют мерзкое чувство перевыполненного долга и мысль —«Какая фиговая жизнь!»
– Ну, все-таки не хреновая, -заметил механик.
– А хреновая и фиговая не одно и то же?
– Нет, конечно. Сравните компот из фиг и компот из хрена.
– М-да, согласен, что есть еще кое-что приятное. Мне, например, нынче приснился весьма реалистичный сон, будто я вместе с голой Шерон Стоун оклеивал квартиру обоями. Когда проснулся, на руках еще оставался клей… А как трудно нашей молодежи?
– Трудно? Или я старею и глупею, или нынешняя молодежь ни на что не похожа! Раньше я просто не знал, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают! И вообще молодежь ужасна! Но ужаснее всего то, что я давно к ней не принадлежу…
Лодка неспешно скользила сквозь мрак. Белый и зеленый ходовые огни не освещали вспарывающий воду нос. На мостике несли слепую вахту лучший вахтенный офицер и лучший старпом – они курили, укрывшись под козырьком. Вперед смотрел только вахтенный матрос-сигнальщик. Минер украдкой поглядывал на свои «Командирские», которые так слабо фосфоресцировали, что время невозможно было разобрать, и завидовал ярко подсвеченным часам связиста. Стар-пом же мысленно поминал по всякому непокорного подчиненного, а на свои «Командирские» с дарственной надписью от командующего флотом, не светившиеся никогда, даже не глядел. Время вахты шло, и лодка шла…
А штурман и связист пришли в тихий шестой отсек, место ЗКП. Одинокий вахтенный химик писал письмо у разукрашенного разноцветными лампочками пульта.
– Послание любимой? —бесцеремонно заглянул через плечо химика штурман: —
– Ого! Каков слог!.. «Даже если вы мне не ответите, знайте, что я никогда вас не забуду, а вы меня будете помнить всю жизнь». А? Или вот еще прекрасное место —«Что касается разума и всего остального, то этого, как понимаете, письмом не опишешь». По-книжному дает! Кстати, мичман, ты сейчас какую-нибудь книгу читаешь?