– Кто бы это не был, немедленно проваливай отсюда, пока я не вызвал полицию! – сквозь надсадный кашель просипел недовольный голос, и вместо того, чтобы благоразумно внять недвусмысленному предупреждению, я уверенно двинулась на звук и, рискуя вызвать новый приступ ярости потревоженного хозяина, шагнула в крохотный закуток, где Йенс, похоже, обустроил себе спальное место. В узкой комнатушке не обнаружилось ни одного окна, но по сравнению с остальным помещением здесь было на порядок теплее, и пожалуй, этим фактом преимущества данной каморки и ограничивались, зато недостатки в виде затхлого воздуха с незримо витающими в нем миазмами ощущались с удвоенной силой: атомная смесь застарелого перегара, крепкого табачного дыма и немытого тела вкупе со специфическим запахом неделями не стиранной одежды создавала такое непередаваемое амбре, что мне к горлу мгновенно подступил тошнотворный комок. Я мучительно сглотнула, резко выдохнула, и когда меня слегка отпустило, окинула Йенса растерянным взглядом и не нашла ничего лучшего, как удовлетворенно отметить:
– Рада, что одеяла вам пригодились.
Несколько секунд Йенс задумчиво созерцал меня мутными, непонимающими глазами, словно стараясь вспомнить, при каких обстоятельствах мы с ним уже встречались, а я всё это время стояла напротив небрежно застеленной раскладушки и непроизвольно задавалась вопросом, на какие средства мой визави покупает себе спиртное, и главное, как он до сих пор еще жив, потребляя спиртосодержащие жидкости в таком немереном количестве, что из опустошенной до последней капли стеклотары можно запросто выстроить внушительных размеров батарею.
– Ты ненормальная? – с подкупающей серьезностью поинтересовался Йенс, со второй попытки принял сидячее положение, опустил босые ноги на пол и нетерпеливо покрутил растрепанной головой по сторонам, явно рассчитывая отыскать в этом свинарнике недопитую бутылку.
– Наверное, – пожала плечами я, – тут кое-какая еда, а в термосе зеленый чай…
– Какой еще, к черту, чай? – Йенс нервно сбросил с себя одеяло, и с протяжным стоном стиснул виски. Его заросшее жесткой щетиной лицо исказила гримаса невыносимой боли, и следующая фраза, обращенная в мой адрес, неожиданно вышла не в пример лояльней, – давай свой термос!
– Лучше? – так и не решившись куда-нибудь примоститься, я продолжала стоять в дверном проеме и смотреть, как Йенс жадными глотками утоляет иссушающую его организм жажду.