Гриша махнул рукой, вышел, заперев за собой дверь в полуподвал.
Странно все это. Документы не отобрали, ключи оставили.
В обезьяннике был свой санузел – занавешенный тряпкой унитаз с
раковиной сверху, и деревянная скамейка с поролоновым матрасом, с
виду – почти новым, вроде ничем не пахло от этого великолепия, так
что я прямо в одежде и обуви улегся на тюремное ложе, прикрыл
глаза.
Гриша вернулся через минут десять, я еще заснуть не успел.
Пошутил, мол, что я уже тут обживаюсь и потом не выгонишь,
оставил бутылку воды, пачку печенья и пару шоколадных батончиков,
деньги за сухпаек, помявшись для виду, взял, и снова бросил меня
одного.
Голова побаливала, но уже гораздо меньше. Хуже, что начало
немного подташнивать, не до рвоты, а словно жирного объелся, вода
не помогала, тут хорошо бы чего-нибудь кисленького. Но – чего нет,
того нет, так что просто лег на скамейку, положив руку под голову,
и уснул.
Проснулся от негромких, но неприятных звуков.
Капитан сидел за столом, пил и закусывал. Перед ним лежала
газета с нарезанным салом, кусками черного хлеба и надкусанным
соленым огурцом, наполовину пустая, или полная, смотря как считать,
бутылка водки стояла на самом краю стола.
Я сел на край скамейки, повращал шеей – мышцы совсем затекли.
Голова, будь она неладна, так и не перестала болеть, от вида шпика
с жирными блестками хотелось блевать.
- Эй, - позвал я капитана, - товарищ Федоров, долго мне тут еще
сидеть?
Капитан что-то неразборчиво пробормотал, запихнул в рот кусок
сала, запил водкой прямо из горла, закашлялся. Подошел к двери в
клетку, ухватился за прутья руками, потянул на себя. Замычал.
Налитые кровью глаза, совершенно бессмысленный взгляд – тут
одной бутылкой явно не ограничилось, бухал этот кэп конкретно и
видимо давно. Сколько же я спал?
Судя по смартфону, почти разряженному – часов двадцать. Ого!
Капитан меж тем не оставлял попыток открыть камеру. Или
выпустить хотел, или полицейским произволом заняться, не знаю.
Дверь не поддавалась, а ручку он крутить отказывался. Я, по
понятным причинам, помогать не стал, ну их, этих алкашей, как
нальют зенки, такое выделывают, лучше подальше держаться. Отошел
подальше от мычащего представителя закона.
В поселке что-то происходило. Через лестничный проем сверху
доносились звуки ломающихся конструкций, чьи-то вопли, скрежет,
внезапно в здание участка что-то вьехало, судя по силе удара – не
меньше чем Камаз, стены слегка тряхнуло. Я даже порадовался, что
нахожусь в тюрьме. Утренняя поездка по главной улице давала
приблизительное представление о том, что творилось снаружи. И я
такой красивый посреди безумия бодрствую. Или сплю?