Выдвигалось единственное условие: чтобы гости ставили спектакль и непременно с моим отцом в главной роли. Бабушка была единственным зрителем в их усадьбе. Она усаживалась в кресло и с удовольствием смотрела все эти спектакли, затем щедро награждая гостей прекрасными кушаньями.
После окончания университета отец вернулся в Литву, где начал работу молодым адвокатом. В то время, которое отложилось в моей детской памяти, он был уже широко известен в городе, и жизнь его протекала по маршруту: суд – кафе «Неринга» – тюрьма – кафе «Неринга».
Это кафе построили два брата-архитектора, и оно славилось на весь Союз своей красотой и необычностью. При постройке только на входную дверь потратили неслыханную по тем временам сумму – сто тысяч рублей, о чем писали все газеты.
В кафе «Неринга» собиралась вся литовская интеллигенция. Туда приезжали Евгений Евтушенко и Роберт Рождественский, дружившие с известным литовским художником Стасисом Красаускасом, автором рисунка головы девушки в журнале «Юность».
Однажды Красаускас, мастер спорта по плаванию, любимец московской публики и друг многих известных людей, оскорбил отца, говоря что-то нелицеприятное о евреях, подвергая сомнению холокост. Отец очень любил Красаускаса, но за эти слова так ударил огромного художника-спортсмена, что тот свалился в фонтан, стоявший в центре кафе. Некоторое время после этого инцидента они не разговаривали, но потом Краскаускас, который вовсе не был антисемитом, а просто по пьянке сболтнул лишнего, признался в любви и уважении к моему отцу.
К отцу обращались очень многие, но был один особенно любимый клиент – заготовитель, имевший постоянные юридические проблемы. Этот человек всегда очень щедро расплачивался, но отец никогда не брал деньги вперед. Он говорил: «Если я возьму деньги авансом, это будет взятка, а если потом, то это уже гонорар». Многие вильнюсские адвокаты из жадности пренебрегали этим правилом и частенько оказывались за решеткой. Мой отец, к счастью, никогда не сидел и не боялся тратить деньги, поскольку криминала за ним не водилось.
И вот однажды у клиента возникла серьезная проблема, грозившая большим сроком. Отец рискнул и вместе с ним поехал в Москву попытаться попасть на прием к Генеральному прокурору Руденко. Во время войны Руденко приезжал с проверкой в 16-ю литовскую дивизию, где отец служил. А так как отец хорошо говорил по-русски, то именно его приставили к прокурору, чтобы его развлекать и создать нужное впечатление о дивизии. Они провели вместе четыре дня. Отец был остроумен, знал много анекдотов, спиртное не любил, но, если требовала ситуация, выпить крепко умел. Все это понравилось Руденко, и он проникся к отцу симпатией.